Кобра и наложница - [37]

— Читать для тебя?

— Я соскучился по звуку твоего голоса. — Их взгляды встретились. — Когда ты говоришь, я как будто слышу голос Египта. Мне будет приятно слышать, как ты читаешь книгу по-английски.

Ее тронула эта простая просьба. Герцог жестом указал на большие мягкие кресла, обтянутые полосатой тканью. В замешательстве Бадра не знала, что ей делать. Тяжелая книга в кожаном переплете между ног мешала ей двигаться. Она едва могла сделать шаг. Но невозможно было оставаться посреди комнаты с глупой улыбкой на лице. Бадра судорожно сглотнула и оторвала ногу от пола.

Брови Кеннета удивленно сдвинулись.

— Ты все еще носишь ту неудобную обувь? Лорд Смитфилд может подыскать для тебя более комфортную пару.

— Это удобная обувь, — ответила она и, сделав еще один шаг, почувствовала, как кожаный переплет соскальзывает вниз.

Бадра остановилась.

Кеннет нахмурился.

— Ты идешь так, как будто испытываешь сильную боль. Позволь мне помочь тебе.

Она протестующе вытянула руку:

— Нет, пожалуйста, не надо, я вполне…

Плюх! Книга с глухим звуком выпала у нее из-под юбки на ковер.

Кеннет удивленно поднял бровь.

— Ты что-то уронила? — вежливо спросил он. У нее загорелись щеки, когда он стал пристально смотреть на подол ее юбки.

Бадра сделала шаг назад. Кеннет наклонился, поднял злополучную книгу, хлопнул по ней, и она раскрылась на том самом месте, которое произвело на нее такое сильное впечатление — мужчина с силой вжимает свое лицо между пышных ног женщины.

— Интересно, — протянул он. — Бадра, если ты хочешь больше узнать об этом, я советую читать эту книгу, а не обезьянничать, глядя на картинки. — В его глазах загорелся дразнящий свет, когда он положил книгу на столик.

Щеки у нее горели.

— Я… я только хотела узнать твой вкус. — Она покраснела еще больше, осознав значение своих слов.

Герцог смотрел на нее. Его прекрасные голубые глаза сверкали, как драгоценные камни. В них горело неутоленное желание. Он шагнул к ней, указательным пальцем нежно провел по ее верхней губе.

— Мои вкусы не изменялись.

Бадра закрыла глаза, его теплые прикосновения заставили ее дрожать. Любовное томление охватило ее.

— Ты так прекрасна, — его голос будил ее желание.

Почему она не набралась смелости ответить на его предложение согласием? Неужели Кеннет так же жестоко избил бы ее, как ее прежний господин? О, у нее все еще не хватает смелости. Она никогда не сможет делать то же самое, что делают женщины в этой книге. И не захочет. Никогда. Она должна помнить: Кеннет заслуживает такой женщины, которая смогла бы ответить ему той же страстью.

Если бы только она могла испытывать хоть малую часть того желания, которое горело в его напряженном взгляде.

Он подошел ближе, большим пальцем продолжая нежно поглаживать ее верхнюю губу. Они смотрели друг на друга. Бадра не узнавала его. Это был другой человек. И в то же время такой знакомый. Она дотронулась рукой до его лепного подбородка и не отрываясь смотрела в его голубые с мерцающими зелеными искорками глаза, обрамленные длинными темными ресницами.

Густые темные волосы падали ему на лоб. Дрожащей рукой она отвела их в сторону. Когда-то они свободно падали ему на плечи, теперь они были аккуратно подстрижены. Она пыталась отыскать черты своего прежнего Хепри, того человека, который отдал бы всего себя, не пожалел бы своей жизни, чтобы защитить ее.

Взяв ее руку, он поднес ее палец к своим губам. Закрыв глаза, он нежно поцеловал его. Губы у него были влажные и теплые. Потом он провел ее рукой по своей щеке. Это волнующее прикосновение к гладко выбритой коже мужчины подняло в ней волну сомнений. Бадра хотела уклониться от его объятий, раздираемая желанием и глубоко запрятанным ужасом при виде голодного выражения его глаз. К чему все это может привести?

Когда-то он поклялся отдать всю свою кровь, до последней капли, защищая ее целомудрие. Неужели сейчас он сам нарушит свою клятву? Воина племени Хамсинов больше не было, перед ней стоял могущественный английский герцог. Его поступками руководили совсем другие правила.

Чтобы скрыть волнение, она рассмеялась. Ее руки, лежавшие у него на плечах, ощущали твердость мускулов под тонкой тканью костюма, скрыть которые не могло даже искусство его портного.

— Ты совсем другой. Это идет тебе. Подобно своему тотемному животному — Кобре, ты сбросил свою старую кожу воина Хамсина, и теперь ты в облике англичанина. Это тебе вполне удалось.

Его глаза наполнились печалью.

— Да, я Кобра, возможно, но мне плохо в новой коже, совершенно чуждой мне, — признался он.

Его честное признание озадачило ее.

— Но ты хорошо приспособился к новой жизни.

— У меня нет выбора. Теперь у меня много разного рода обязанностей, Бадра. И все их я должен выполнять, и относиться к ним так же серьезно, как раньше я относился к своим обязанностям простого воина.

Она почувствовала к нему уважение.

— Ты один из самых достойных воинов, которых когда-либо знали в нашем племени, Хепри. Я уверена, что и герцог ты такой же достойный.

Он взял в руки ее лицо, его большой палец скользил по нему, слегка касаясь.

— Неужели я все еще для тебя Хепри, Бадра? Ведь я герцог, который тоскует по Египту и своему прошлому. О, твой запах — это запах Египта: цветов пустыни, солнца, полуденного зноя и раскаленного песка, — сказал он глухим голосом. — И ничего не изменится. Сколько бы английской одежды ты ни надела на себя, ты останешься дочерью пустыни. Это внутри тебя.