Кобра и наложница - [11]

Они прошли мимо шатров и коновязи и вышли на горную дорогу. Бледный свет луны высвечивал черно-серые тени неровных камней. Хепри продолжал идти дальше.

— Что ты хочешь показать мне? — спросила Бадра.

Хепри остановился перед входом в небольшое, знакомое ей ущелье.

— Сюда, — показал он жестом.

Они вошли в ущелье, с обеих сторон над ними нависали стены известняка. Наконец Хепри остановился возле больших валунов.

— Здесь, — удовлетворенно сказал он.

От восторга у нее перехватило дыхание. На поверхности большой известняковой скалы Хепри вырезал поясное изображение египетской кобры. Ее голова с раскрытым капюшоном зловеще нависала над ними, прекрасная в своем порыве нападать.

— Я хотел, чтобы ты увидела это при лунном свете. — Он любовно дотронулся до своего творения. — Когда светит луна…

— Она выглядит как настоящая, — восхитилась она.

— Именно в этом месте я получил свой тотем Кобры, поэтому я хотел запомнить его, — Хепри указал ей на тонкий шиповник около валуна.

— Расскажи мне, — нетерпеливо попросила она.

— Мы с Джабари были на охоте, искали мелкую дичь. Он как раз проходил мимо скалы, и вдруг мы услышали змеиное шипение. Я первый увидел змею, которую мы потревожили во время отдыха.

— Ты убил ее?

— Нет. Отец говорил мне, что эти кобры не выплевывают яд и считаются в Египте священными, их почитают как покровителей царей. Если бы я убил ее, тогда с Джабари случилась бы беда. И я вспомнил трюк, которому меня однажды научил старый заклинатель змей. Я взял ружье и заставил змею обвиться вокруг ствола. И она успокоилась. С этого времени я стал известен как Кобра, человек, который действует так же быстро, как змея.

Она улыбнулась, припомнив, как его удивительная реакция удержала ее руку, когда она хотела покончить с собой.

— Ты действительно Кобра. Твой тотем верно тебе служит.

Он внимательно смотрел на нее в переливающемся свете луны. Луна. Ее тезка. Он показал на небо.

— У вас одно имя. Но даже красота полной луны меркнет рядом с тобой, Бадра.

К ней вернулась ее прежняя тревога. Она взглянула на кружево звезд, раскинутое на ночном небе.

— Но нет ничего прекраснее звезд. Мне кажется, что я могу дотронуться до них, как до тех сверкающих драгоценностей, которые я однажды видела в Каире.

— Ты прекраснее всех звезд на небе Египта.

Его хриплый голос ласкал, как теплый бархат. Хепри слегка обнял ее плечи. Его тело дышало жаром, как разгоревшееся пламя костра.

— Джабари освободил меня от клятвы не прикасаться к тебе. Ты… ты хотела бы, чтобы я поцеловал тебя? — мягко спросил он. — А, Бадра?

«Да», — кричало ее сердце.

В ее душе росла надежда. Она рассматривала его в лунном свете. По коже у нее побежали мурашки от звука его голоса, когда он нежно и мягко произнес ее имя. Она отшатнулась и съежилась, страшась и в то же время страстно желая этой новой близости, этой обжигающей страсти. Он провел пальцем по ее щеке и дальше — по дрожащим губам. Она кивнула:

— Да. Поцелуй меня.

— Я так долго ждал тебя, Бадра, — пробормотал он.

Бросив на нее недвусмысленный взгляд, он своими сильными руками повернул к себе ее лицо. От его страстного поцелуя у нее перехватило дыхание, замерло сердце. Его губы слегка касались ее губ, лаская их. Заинтригованная, она ждала. Тогда он крепко прижал свои губы к ее губам, обводя языком верхнюю, слегка щекоча ее. Когда Бадра вскрикнула от удовольствия, он проник языком в ее рот. В шоке она сжала губы.

— Давай, Бадра, открой, — уговаривал он. Потом снова овладел ее губами. Ее дыхание со свистом вырвалось наружу, когда она открыла рот. Язык Хепри метался у нее во рту, наслаждаясь ею и возбуждая ее. Мужчина прижимался к ней всем телом. Он продолжал свои безжалостные атаки, умело овладевая ее ртом. Он впивался в ее губы, вызывая трепет всего ее тела. Его страстность подарила Бадре надежду. Да, наверное, это и был тот самый восторг, который имела в виду Элизабет.

Затем она почувствовала сквозь одежду, как напрягся его член. Хепри сжал девушку в своих железных объятиях, всем своим телом прижав ее к скале, и застонал. И этот неожиданный страстный натиск испугал ее, она почувствовала себя беспомощной. Удивление уступило место ужасу. Если он будет таким же грубым животным, насилующим ее тело с безумной похотью, как и Фарик, то она возненавидит его…

Тяжело дыша, он все-таки отпустил ее. Лунный свет и темная страсть сверкали в его глазах.

— Своей красотой ты сводишь мужчин с ума. Я еле-еле сдержался. Если мы поженимся, все будет иначе, — сказал он хриплым голосом.

— Иначе? — переспросила она, все еще глубоко потрясенная.

— Я не разрешу тебе покидать мою постель. Я сделаю так, что у тебя будет другое занятие, нежели прогулки при лунном свете.

Его слова пробудили в ней прежние страхи. Если они поженятся, из их шатра будут раздаваться не звуки радости, а только крики страдания. Все воины будут смотреть на Хепри с презрением. Поползут слухи. Она слишком хорошо к нему относилась, чтобы допустить такой позор. Она не могла обречь такого сильного, полного страсти мужчину на такой безрадостный брак. Оставалось только одно: бросить его в объятия других женщин, чтобы он мог удовлетворять потребности своего тела — как тогда с Найлой…