Коббл Хилл - [49]

– Папа, – запротестовала Шай.

– Я просто предположил, судя по выражению твоего лица, – сказал Рой. – Я ведь не просто так писатель. Я многое замечаю.

– Просто здорово, папа, – жалобно сказала Шай. – Спасибо. – Она не собиралась ничего им рассказывать.

– Это не моя проблема, что ты «просто разговариваешь» с одним из виновников пожара на детской площадке. Он поджигатель, и ты, наверное, считаешь это сексуальным на свой извращенный вкус. Кто знает, может, ты носишь в себе его маленького ребенка-поджигателя. Я не возражаю, правда. В некоторых странах девушки намного моложе тебя выходят замуж и воспитывают детей.

– Ха! – крикнула Шай.

– Успокойтесь, вы двое, – ревниво сказала Венди. Эти маленькие «я-только-притворяюсь-что-ненавижу-тебя» ссоры говорили о том, что Рой и Шай очень близки. Венди и Шай, напротив, никогда не ссорились. Старшие сестры Шай тоже всегда этому завидовали. – Что значит – поджигатель? – Венди было трудно все это осмыслить. Она все еще думала об учителе латыни и его татуировках.

– Не обращай внимания, – проворчала Шай, сердито глядя на отца. Она начала формировать из теста для печенья шарики и укладывать их аккуратными рядами на противни. Всегда проще было держать мать в неведении. А теперь ее отец все испортил.

– У кого-нибудь из твоих учителей были татуировки? – спросила Венди Роя, и Шай почувствовала облегчение.

Он рассмеялся:

– Ни у кого.

Венди всегда умела отделять одно от другого. Сейчас она не беспокоится о том, что у Шай новый бойфренд, потому что уже волнуется о том, что дочь влюблена в своего учителя латыни (конечно, вызывает тревогу, но вряд ли грозит чем-то серьезным). К тому же она умела переключаться. Уже через минуту все ее внимание будет сосредоточено на том, чтобы печенье не подгорело. Она никогда не позволяла ненужным вещам и мыслям мешать ей работать. В отличие от него самого. Он еще даже не оделся, а уже сколько? Шесть часов? А Венди в это время управляет журналом Fleurt. Прежде чем они поженились, Венди создавала по очерку в день, чтобы он мог написать «Желтый». Она даже не настаивала на пышной свадьбе, оба были слишком заняты. Они с Венди расписались в загсе Кенсингтона и Челси. Это заняло всего лишь пятнадцать минут.

– Может, тебе лучше вместо этого пойти на занятия по гончарному мастерству, – сказала дочери Венди.

– Вместо чего?

Шай указала на духовку. Венди задвинула противни и поставила таймер ровно на одиннадцать минут.

– Вместо настольного тенниса.

Шай со стуком поставила миску в раковину и резко обернулась.

– Я уже записалась туда, мама. Я пытаюсь заниматься внеклассной деятельностью, как ты и просила. Ради колледжа.

– А знаете ли вы, – перебил ее Рой, пытаясь разрядить обстановку, – что с точки зрения трудоустройства и заработной платы в колледже лучше всего изучать фармакологию? А хуже всего – сфера образования, социальная работа и тому подобное. Слишком большая конкуренция, да и платят там дерьмово.

Он замолчал. Жена и дочь пристально смотрели на него.

– Возможно, я немного увлекся Google, – признался он, – там можно найти все что угодно. Вы просто вводите вопрос, и появляется множество ответов.

– Добро пожаловать на Землю, – Шай закатила глаза и слизнула тесто с пальцев.

Рой тоже в ответ закатил глаза, но вышло у него не очень.

– Не хотел бы я быть твоим парнем.

– Большое спасибо.

Венди смотрела, как пышное тесто расплывается и блестит в духовке. Она чувствовала себя выброшенной из жизни на собственной кухне. Рой был полностью поглощен новой книгой, а Шай становилась типичным американским подростком. Они оба были полностью погружены в свои дела.

– Фармакология, – повторила она и пригубила вино.

– Эй! Прошу прощения? Это мое!

Мэнди замерла. Она знала, что если поставит ящик от Farm to Front Door, то это станет признанием ее вины. Вместо этого Мэнди прижала его к груди и повернулась лицом к своему обвинителю, рыжеволосому мужчине в аккуратно выглаженной белой рубашке и темно-синих брюках. Если не считать привычного выражения печали в глазах, он, по виду, был из тех жителей Коббл-Хилл, которые могут позволить себе пожертвовать несколько коробок еды ближнему.

– Хм, я все время здесь все заказываю, – Мэнди вызывающе выпятила подбородок. – У меня есть подписка. Как еще я могу покупать продукты и готовить для своей семьи? У меня вообще-то рассеянный склероз.

Мужчина нахмурился, подходя к ней, и посмотрел на коробку. Он был высоким, но слишком тощим. Мужчина вгляделся в надпись на коробке.

– Да, но я уверен, что на этикетке написано «Т. Полсен». И это я.

Мэнди, прищурившись, посмотрела на этикетку и сменила тон на наивный.

– Ох, да, – она поставила коробку, – извините. Ух ты, вот это я облажалась.

Т. Полсен даже не пошевелился, чтобы поднять коробку. Он засунул руки в карманы брюк и посмотрел поверх головы Мэнди, изучая улицу своими измученными голубыми глазами.

– Это моя жена вас подговорила? Элизабет?

Мэнди уже была готова вернуться в дом. Ей не было дела до соседей, никогда не нравилось болтать с людьми на улице и тем более не нравилось чувствовать себя неухоженной и грузной рядом с высоким, стройным, хорошо одетым парнем.