Княжна Дубровина - [11]

— Ужь слишкомъ красивъ, сказала она надѣвая его на палецъ, — много стоитъ! Зачѣмъ тратишь столько денегъ. Они дѣтямъ нужны.

Святая прошла какъ одинъ день и свадьба была назначена на Красной горкѣ.

Одѣлась Маша въ свое бѣлое новое платье и горько плакала прощаясь съ матерью, принимая ея благословеніе. Пришелъ Митя, принесъ ей отъ отца букетъ цвѣтовъ и бѣлые цвѣты. Она приколола ихъ къ своей густой и пышной косѣ и отправилась въ приходскую церковь пѣшкомъ, такъ какъ церковь находилась въ двухъ шагахъ.

Тамъ увидалъ ее Николай Николаевичъ окруженный дѣтьми. Старый священникъ, духовникъ Маши, обвѣнчалъ ихъ. Горячо молилась Маша и просила Бога дать ей разумъ и силу воспитать дѣтей своего мужа и составить его счастіе.

И вошла Маша въ домъ своего мужа и принялась за дѣло умѣючи и потихоньку, съ дѣтьми хлопотъ не было, они ее любили и охотно ее слушались. Одна Анюта не покорялась ей, но Маша скоро поняла ея характеръ и настаивала кротко, съ лаской и добрыми словами; Анюта полюбила Машу крѣпко и изъ любви уступала ей. Бывала закапризится Анюта, а Маша поглядитъ на нее добрыми глазами и покачаетъ головой — и стихнетъ Анюта. Бывало Анюта вспылитъ, слова такъ и бѣгутъ, такъ и сыплятся, а Маша выслушаетъ внимательно, молча, и скажетъ:

— Ты все сказала?

— Все.

— Ну теперь выслушай и меня. Тогда Маша принималась говорить разумно и ласково, и если ей не удавалось уговорить Анюту, она прибавляла:

— Не огорчай меня и папочку.

И Анюта переставала спорить.

Не такъ-то легко было сладить съ распущенною и избалованною прислугой. Но Маша черезъ три мѣсяца сладила и съ этимъ. Самые лѣнивые ушли, осталась старая няня, съ которою Маша обращалась ласково, ничего ей не приказывала, но всегда просила и твердо на своемъ желаніи настаивала.

Она черезъ Дарью-няню нашла другую кухарку, новую горничную и работящаго дворника; перевела отъ маменьки куръ и помѣстила ихъ у себя, въ новомъ курятникѣ. Въ домѣ и хозяйствѣ, даже въ саду и огородѣ скоро все пришло въ надлежащій порядокъ. За мужемъ Маша заботливо ухаживала и зажили они счастливо.

Глава III

Не теряя времени Маша начала учить дѣвочекъ тому что сама знала, ариѳметикѣ, правильно читать и писать по-русски, священной исторіи и рукодѣльямъ, къ которымъ Агаша не только была способна, но и пристрастилась, а Анюта терпѣть не могла и всегда такъ устраивала, что дѣвочки вяжутъ или шьютъ, а она читаетъ. Маша учила дѣвочекъ шить и вязать, а Агаша даже скоро выучилась штопать.

— Это дѣло въ хозяйствѣ необходимое, а всѣ эти канвовыя работы только денежный переводъ, говорила Маша, да и времени у меня на это нѣтъ. Это выдумано для богатыхъ, чтобы время коротать.

— Развѣ мы бѣдные? спрашивала Лида.

— Благодаря Бога нѣтъ, но и не богатые. Вамъ надо знать всякое домашнее, полезное рукодѣлье.

И Маша сама, по ея выраженію, дѣтей обшивала, то-есть сама шила имъ и бѣлье и платья и Агаша вскорѣ оказалась хорошею ей помощницей. Скоро наступили ваканціи и счастію дѣтей и веселости Маши конца не было. Начались длинныя прогулки, полдники въ лѣсу, катанья на лодкѣ, громкій говоръ и хохотъ, собираніе грибовъ въ бору и трав на дугу и цвѣтовъ въ полѣ. Маша была охотница до всего этого, она сушила травы, отбирала ихъ, какія цѣлительныя для домашняго обихода, а какія красивыя для украшенія комнатъ. Она дѣлала изъ длинныхъ травъ и высокихъ султановъ букеты и ставила ихъ въ вазочки. И чудесные это были букеты. Травки такія тоненькія, всякаго сорта и разной формы, и хотя уже пожелтѣвшія, но красивыя. Всю зиму напоминали они о веснѣ и лѣтѣ. Особенно любила Маша и дѣти уходить въ теплый лѣтній вечеръ на берегъ Оки, переправиться въ лодкѣ на другую сторону и погулявъ около опушки бора, набравъ грибовъ возвращаться къ рѣкѣ, садиться на берегъ. распѣвая хоровыя пѣсни, которыхъ Маша знала много и которымъ научила дѣтей. Мальчики принимались за работу. Они натаскивали хворосту и сухаго ельника изъ бору и раскладывали костеръ на самомъ берегу Оки на сухомъ пескѣ. Маша вынимала изъ корзины небольшую сковородку, кусокъ масла и принималась жарить набранные грибы. И никогда никакой роскошный обѣдъ не могъ быть такъ пріятенъ, какъ этотъ ужинъ у веселаго огня, на берегу быстрой Оки, при лунномъ свѣтѣ, тихимъ, теплымъ лѣтнимъ вечеромъ. Смѣхъ и говоръ, говоръ и смѣхъ оглашали воздухъ, а когда надо было наконецъ идти домой, то подымались всѣ они не вдругъ, такъ не хотѣлось имъ оставить свою стоянку — и шли они домой распѣвая хоромъ какую-нибудь русскую пѣсню. Маша научила ихъ пѣть согласно, не фальшивя и безъ писку. Слухъ у ней былъ замѣчательный. Больше всѣхъ любили дѣти пѣть хоромъ:

Ахъ по морю, ахъ по морю, морю синему,

По синему, по синему, по Хвалынскому

Или хоровую, веселую:

Подлѣ рѣчки, подлѣ мосту

Трава росла, трава росла зеленая…

И заслышавъ ихъ издали выходилъ къ нимъ папочка и они всѣ окружали его и разсказывали ему въ запуски свои похожденія на дальней прогулкѣ. Маша тоже какъ и дѣти звала мужа своего папочка и она съ жаромъ и смѣхомъ разсказывала ему, какъ Анюта прозѣвала цѣлую семью боровиковъ, а она, сама Маша, въ одномъ мѣстѣ въ кругу, двадцать боровиковъ нашла.