Княжий отрок - [31]

— Вот видишь, Григорий, и я поспел как раз вовремя! Покажи мне твою невесту! — промолвил князь совсем неласково.

Григорий изумленно взглянул на князя, слыша его неласковый голос, видя непонятное недовольство на его лице.

— Вот она, господине княже! — указал Григорий на Оксинью.

Еще строже и суровее сделалось лицо князя. Глаза заискрились недобрым властным блеском.

— Ты говоришь, она твоя невеста? — резко прозвучал голос Ярослава.

— Да, господине княже! — робко прошептал княжий отрок, видя грозу и не разумея, в чем он перед князем провинился.

Еще больше омрачился князь, на минуту призадумался он, как будто обдумывая какое-то важное для всех решение.

— Сядьте-ка все, — сурово промолвил князь, — дайте мне поглядеть на вас.

Тихо-тихо расселись все по своим местам, будто не на свадьбу собрались, а на похороны. Тягостное молчание воцарилось в избе. Только одна невеста была спокойнее других и понимала, что тут происходит.

— Отойди от меня, не твое тут место, — шепнула она жениху, который хотел сесть рядом с ней.

Пораженный Григорий мог только прошептать:

— Что ты говоришь? Ведь это место мое, я — твой жених…

— Отойди, отойди! — решительно сказала девушка. — Не твое это место теперь!

Григорий не знал, что сказать, не знал, что ему делать: и больно ему было, и стыдно, и страшно.

А у князя свои мысли, свои чувства. Девушка кажется ему теперь еще краше прежнего, и думается ему, что сама судьба его сюда привела. И решился наконец князь… Подошел он к жениху и властно сказал:

— Уйди отсюда, поищи себе другую невесту! Григорий с ужасом отшатнулся назад: он никогда не мог и думать, что любивший его князь мог так жестоко, так несправедливо с ним поступить.

— Господине, чем я тебя прогневал, что ты хочешь так жестоко меня наказать! Ослушался тебя или в чем другом перед тобою провинился?!

Затуманилось лицо Ярослава.

— Нет твоей вины, Григорий, предо мною, но жениться тебе на этой девушке не позволю!

— Сжалься, княже… Сжалься над твоим рабом!.. — чуть слышно прошептал несчастный юноша.

— Она моя невеста! Сама судьба привела меня сюда! — решительно проговорил Ярослав.

— Не отнимай моего счастья, княже!.. Не губи ты меня.

— Ищи себе другую невесту, — раз я решил, так тому и быть! — сдвинув грозно брови, крикнул князь.

Сильной рукою отстранил он Григория и сел на лавку рядом с невестой.

— Хочешь ли в Божьем храме перед алтарем обвенчаться со мною? Хочешь ли, чтобы я назвал тебя перед всем честным народом княгинею? — ласково спросил князь девушку.

Оксинья подняла на князя опущенные книзу глаза, на побледневшем перед этим лице ее снова заиграл румянец, и девушка смущенно, но твердо ответила:

— Не смею я противиться твоей воле княжеской! Как изволишь, господине княже, так тому и быть должно!

Все в избе ахнули от изумления, не веря ушам своим, что невеста перед самым венцом от жениха отказалася, что пономарская дочь станет княгинею…

Зашептались было между собою недовольные бояре, кто-то в толпе хихикнул, на лице Зацепы показалась насмешливая улыбка… Но достаточно было строгого взгляда князя, чтобы все замолкло.

— Бегите в церковь сказать, что мы идем венчаться, — повелительно сказал князь своим отрокам.

— Не видано такого дела, чтоб невесту у жениха перед самым венцом отнимали… Жалко больно парня-то!.. Знать, судьба уж его такая горькая… На роду ему так написано… — слышались голоса.

Князь с Оксиньей вышли из избы. Подоспели княжеские кони, и поезд двинулся к церкви, сопровождаемый толпою народа. Гулко зазвенело церковное било, приветствуя жениха с невестой. Дьяк Семеныч побежал упредить священника. Трепещущий от испуга отец Алексей сначала было не поверил, но когда сам Ярослав вместе с Оксиньей переступил порог храма, он вышел навстречу к ним с крестом в руках, а перепуганный будущий княжий тесть, пономарь Афанасий, торопливо побежал на клирос, и началось обручение, а потом и венчание.

Радостно стояли под венцами жених и невеста, как будто все вышло так, как и быть должно. Ярким пламенем горели свечи в их руках.

«Ой, да неужто это наша Оксинья под венцом с князем стоит? — простодушно думала старуха мать. — И взаправду княгиней глядит, как есть под пару князю-батюшке». Любовался и весь народ на красивую пару.

— Дай им, Господи, совет да любовь! — шептали сочувственно бабы. — Видно, суженого и на коне не объедешь…

Гордо, словно пава, сияя золотым венцом на голове, обошла Оксинья со своим красавцем супругом три раза вокруг аналоя.

После рассказывали, что будто бы как только князь вышел с молодою женою из храма, как сокол его, сидевший до сих пор на кресте церкви, увидев князя, затрепетал крыльями. Ярослав поглядел на любимую птицу, громко окликнул ее, и сокол, слетев с креста, сел на правую руку князя.

— Спасибо, что ты привел меня к моей лебедушке! — промолвил князь и отдал птицу сокольнику.

XXXIII

Все шумно веселились на свадьбе князя, только один человек не разделял общего веселья: будто осенняя, беспросветная мгла легла на сердце Григория.

Не помня себя от горя и позора, выбрался он тихо из избы. Все тогда смотрели на князя да на пономарскую дочь, будущую княгиню, и о бедном Григории будто позабыли.