Прошло лет тридцать после страшного погрома. Русь стала понемногу оправляться.
Великий князь Ярослав Всеволодович, чувствуя приближение смерти, разделил великое княжество Владимирское между своими сыновьями.
Александр Ярославович остался княжить на великокняжеском престоле во Владимире, а Ярославу Ярославовичу отец выделил княжество Тверское.
Отуманился взором Ярослав Ярославович, не хотелось ему уступать старшему брату отцовский стол. Но затаил он свою зависть и, послушный завету отца, оставив жену и детей в Переяславле у брата Александра Ярославовича, отправился на то место, где некогда стоял городок Тверь.
Задумчиво и угрюмо ехал князь впереди своих дружинников по пустынным полям Суздальской земли.
Повсюду виднелись еще следы татарского нашествия. Деревни еле начинали обстраиваться, людишки частью разбежались от страха, частью были забраны в полон татарами. Огонь, меч и мор властно прошли по Русской земле, и долго еще не изгладятся их губительные следы.
— Что приуныл так, княже? — спросил Ярослава статный княжий отрок, любимец его Юрий.
Хмуро окинул его взглядом князь.
— Радоваться-то, Юрий, нечему! Покарал Господь Русскую землю, наслал татар поганых, разрушили, побили они народ! Скоро ли еще все снова оправятся! — прошептал Ярослав.
— Бог милостив, не грусти, князь. Не тебе это говорить, не оделил ли тебя Господь волей твердою! Потрудимся все для тебя, — твердо ответил дружинник.
— Спасибо тебе, молодец, — сразу повеселевшим голом заметил князь, — за доброе слово, ладно оно, по сердцу мне. Потрудимся, поработаем, и авось все снова оживет.
— Только бы, княже, не ворошили нас до поры до времени соседи, — заметил до сих пор молчавший Всеволод — могучий дружинник с большою ярко-рыжею бородою.
— О новгородцах вспомнил, — усмехнулся князь. — Не станут бередить теперь они нас — племянник Василий не дозволит им.
Притомились усталые кони долгим переходом. Яркое солнце, все время не перестававшее лить с неба свои лучи, изнурило и самих дружинников. Тяжелые кольчуги, могучие мечи, шапки на голове еще более давали чувствовать усталость.
Но Ярослав продолжал ехать вперед, и никто из дружинников не посмел намекнуть хоть словом о своей усталости.
Вдали показалась синяя полоска елового бора.
— Э, да, никак, и лес пошел, — облегченно вздохнув, прошептал Юрий.
Князь, прислонив ладонь к глазам, пытливо взглянул вперед.
— Да, никак, мы уже недалеко и от Волги, — заметил он в свою очередь. — Тебе лучше знать, — обратился он к Всеволоду, — не впервые здесь.
Могучий богатырь, добродушно взглянув на князя, улыбнулся.
— Доводилось здесь с новгородцами переведываться, вон она, родимая Волга-то матушка! — и он указал рукою на реку.
— Так чего же тут медлить, — проговорил князь, — вперед! — И, ударив плеткой притомившегося коня, он поскакал, а за ним поспешила и дружина, ободренная близким окончанием пути.
Полоса леса все ближе и ближе надвигалась и вскоре встала перед путниками темной стеною.
— Здесь и заночуем, — решил Ярослав Ярославович, — а чуть солнышко встанет, будем поспешать к Твери.
Дружина спешилась. Лошади стреножены. Для князя отроки быстро разбили шатер. Запылали костры. В повешенных над кострами котелках варится незатейливый ужин.
Усталая дружина расположилась на ночлег.
— Дозорных поставить, княже, нужно бы, — заметил любимец князя, Юрий.
— К чему? Мы дома, на родимой Суздальской земле, — спокойно отозвался Ярослав, — недругов тут нет.
— Ой не говори, княже! А новгородцы? Ведь тут, на Волге, граница с ними.
— Не станут теперь тревожить, да и Новгород не близок.
— А про татар ты, господине, позабыл, что ли?
— Не до нас им! Они теперь с рязанским князем справляются. Да и что им тут делать? Все уже разорили.
— Как знаешь, твоя княжая воля, — недовольно заметил Юрий.
Ярослав усмехнулся.
— Уж коли ты такую опаску имеешь, что ж, пусть двое дружинников ночь не поспят да нас покараулят.
По лицу Юрия пробежала довольная улыбка.
— Ин, будет так, с опаской-то все спокойней. Между деревьями, сверкая широкими секирами при свете костров, стали расхаживать два стражника.
Усталая дружина, намаявшаяся за долгий переход, поужинав, сейчас же заснула.
Над стоянкой воцарилась тишина.
Не спал только в своем шатре Ярослав. Долго беседовал он со своим любимцем Юрием о планах обновления города Твери.
— Поскорей бы поднять город-то, — спокойнее было бы.
— Бог поможет тебе, княже, смотри только, не плошай перед новгородцами, ставь крепче детинец-то.
— Завтра увидим, как ставить-то.
Долго еще велась между ними беседа, пока усталые очи князя не смежились, и он отпустил дружинника.
Рано утром, чуть только солнышко выглянуло из-за редкой опушки леса, закипела жизнь в стане.
Светлый родник, звонкою струею бежавший между корней деревьев, замутился от лошадей, жадно пивших студеную воду.
Дружинники сели на коней и длинною лентою потянулись по узкой тропинке между деревьями.
Мелькнули с высокого ската серебряные струи Волги, и дружина выбралась на песчаный берег. Князь сошел с коня, упал на колени и, широко осенив себя крестом, поклонился в землю.
— Вот она, Тверь! Вот мой новый княжеский стол, — прошептал он про себя.
