Княжеские трапезы - [49]

— Да, да. Значит, теперь ты интересуешься мотоциклами?

— Что ты там плетешь?

— Ты сам сказал мне, что едешь в Швейцарию посмотреть мотоциклы.

— Не пришлось увидеть, — сказал Бланвен.

В замке он напрочь забыл о мотоциклах князя. Банан включил электрическую кофеварку. Эдуар уже успел раздеться до трусов и искал в шкафу синюю хлопчатобумажную рубашку. Подмастерье достал две щербатые чашки, сахарницу и две ложечки, сделанные из такого легкого сплава, что они не тонули.

— А таксист, — продолжал Эдуар, — это не тот хмурый парень в кожаной куртке?

— Думаю, что да.

— Тогда, значит, именно он отвозил Розину в Париж, когда она отправилась за маленькой сучкой?

Банан буквально рухнул на стул.

— Эдуар! — слабо позвал он.

Бланвену почудилось, будто его молодому другу стало дурно.

— Что с тобой, Селим? Не собираешься ли ты хлопнуться в обморок, как слабонервная дамочка?

И он похлопал паренька по щекам.

— Хочешь глоток рома, чтобы прийти в себя?

— Нет-нет, все в порядке. Послушай-ка, великан, я должен тебе кое-что сказать. Нечто ужасное.

Бланвен присел на краешек стола.

— Можно подумать, что ты находишься при смерти, мой бедный зайчик. Ну, говори!

Паренек вздрогнул.

— Этого таксиста убила Мари-Шарлотт!

— Откуда ты знаешь? — недоверчиво спросил Эдуар.

— Она сама сказала.

— Она просто приняла тебя за дурачка и решила произвести на тебя впечатление.

— Когда она сказала мне об этом, никто ведь и не знал, что тот парень пропал, — возразил Банан.

Это замечание заставило Эдуара примолкнуть.

— Твою мать! — вздохнул он. — Ох! В какое же дерьмо мы вляпались!

— Однажды утром она увидела таксиста на стройке, он фотографировал «источник», и Мари-Шарлотт вырвала у него из рук фотоаппарат. Парень хотел отобрать его, но девчонка принялась размахивать им и угодила таксисту прямо по голове. Он умер.

— Она уверена в этом?

— Во всяком случае, она зарыла его в землю на стройке с помощью бульдозера, а потом спрятала его машину на территории цементного завода. Вот ведь стерва!

— Она взяла и просто так созналась тебе в убийстве?

— Даже с гордостью! Чтобы у меня душа ушла в пятки, чтобы я перепугался. Ее этот рассказ как будто пьянил. Но она ничем не рисковала.

— Почему?

— Потому что она решила убить меня! Тот случай на мосту Пуасси — вовсе не какой-то там порыв со стороны девчонки, у которой не все дома.

Эдуар подул на чашку с кофе.

— Нужно что-то делать, — сказал он, отхлебнув огненно-горячего напитка.

— Если предупредить полицию, представляешь, в какой жопе окажешься и ты с Розиной, и я сам! Девчонка будет утверждать, что убийство лежит на тебе или на мне! Раз уж мы так разоткровенничались, я пойду до конца, Эдуар. Худшего я тебе еще не сказал.

— Неужели после всего, что ты сказал, может быть «худшее»?

— Предупреждаю, тебе станет плохо.

Банан на мгновение заколебался; он мог избавить своего друга от нового удара, но все же лучше было признаться во всем — хватит играть в недомолвки, тем более такого рода.

— Она убила ба! — выпалил Селим.

И как будто с его плеч свалился тяжелый груз, давивший на него уже несколько дней.

Эдуар откинул голову назад; потолок его комнаты был похож на громадный лист белой бумаги, даже на киноэкран, благодаря специальной краске. Бланвен думал о мерзкой девчонке, для которой причинить вред ближнему стало настоящим ремеслом. То, что она убила Рашель, уже не удивляло его: от Мари-Шарлотт всего можно было ожидать. Эдуар с трудом представил себе узкое лицо, казавшееся еще более узким из-за косоглазия, злую усмешку, выражавшую бешеную ненависть ко всему человечеству.

— По ее словам, все произошло примерно так, — продолжал Банан. — Пока я менял колесо, Мари-Шарлотт побежала в вагончик. По дороге она наступила на собаку, та принялась визжать. Ба наорала на девчонку, и она взбеленилась: схватив болонку за задние лапки и размахивая ею, она ринулась на несчастную старуху — точь-в-точь как с фотоаппаратом таксиста.

Затем изо всех сил ударила ба в грудь и потом колотила до тех пор, пока ба и собачонка не умерли. Мари-Шарлотт утверждает, что все длилось не более десяти секунд. Затем она забросила Мики как можно дальше. Болван доктор так ничего и не понял. Конечно, в том, что несчастная, практически беспомощная из-за инсульта старуха внезапно умирает, нет ничего удивительного.

Эдуар все глядел в потолок. Он никак не мог понять, почему убийство Рашели потрясло его меньше, чем убийство таксиста. А главное — почему он не испытывал никакой ненависти к дочери Нины. Ведь нельзя же ненавидеть раковую опухоль: она до смерти пугает, вот и все. Хорошо было бы, если бы эта девчонка исчезла, но Бланвен не мог заставить себя пожелать ей смерти. Однажды возможно, весьма скоро — она совершит какое-нибудь преступление, и ее отправят в исправительный дом. Но и это не изменит ее судьбы. Мари-Шарлотт так же опасна, как и неизлечимый вирус. В отношениях с ней Эдуар уже прошел стадию ярости. Он даже жалел о том, что ему было приятно, когда он надавал девчонке по заднице.

— Что ты собираешься предпринять? — спросил Селим. Видя Бланвена в таком состоянии, он взволновался: ведь Эдуар всегда так хорошо владел собой.