Княжеские трапезы - [18]

Розина слушала ее с ужасом.

— Ты уже прошла через это? — прошептала она.

— И через это, и через многое другое, — заявила Мари-Шарлотт. — А ты что думала? Я — вундеркинд в своем роде, старушка! Когда-то мне плешь проели с Моцартом, так вот, я тоже Моцарт! Что хотели, то и получили. Твоими проблемами, тетка, займусь я. С тобой весело, с мамашей же — как будто каждый день похороны; с утра до вечера словно ходишь в траурной процессии. Но с этим покончено. Когда я тебе надоем, прямо скажи мне об этом, и я смоюсь куда подальше!

Их разговор проходил на улице. Затем тетка и племянница отправились в вагончик. Там в луже мочи дремала Рашель.

— Какой ужас! — вскрикнула Розина. — Видишь, что происходит, стоит мне только отвернуться!

— А почему ты не отправишь ее в приют? Могу тебе сказать: если когда-нибудь моя старуха придет в такое же состояние, я, не раздумывая, запихну ее туда. Ведь приюты для того и созданы, не так ли?

— Это невозможно, — ответила шокированная Розина. — Я люблю свою мать.

Девчонка покачала головой.

— Если тебе хреново с теми, кого ты любишь, то в конце концов ты перестаешь их любить.

* * *

На следующий день Розина заявила, что в связи со «встречей» нужно купить Мари-Шарлотт красивенькое платье, чем вызвала поток саркастических шуток девчонки:

— Что ты еще придумала? Считаешь, что он хочет позабавиться с образцовой девочкой? Да ничего подобного, тетка: твоего старого краба возбуждают уличные девчонки в потертых джинсах, рваных кроссовках и мужской рубашке!

— Ты так думаешь? — спросила сраженная силой аргументов Розина.

— Ты осталась на уровне твоих детских книжек, это видно по твоей прическе. Не голова, а кочан капусты!

Тетка была уязвлена: прическа — это ее культ, нечего над ней ехидничать.

— Послушай-ка, Девочка, еще не хватало, чтобы ты учила меня, как я должна причесываться.

— Очень жаль, — ответила Мари-Шарлотт. Розина была уверена, что от племянницы можно ожидать и не такого, поэтому смолчала.

Вчерашняя выпивка подкосила Рашель, и она оставалась в постели. Розина приготовила ей овощной отвар и устроила хорошую выволочку. Папаша Монготье не явился на стройку: его также мучило похмелье. Услышав шум бульдозера, Розина подумала, что пришел старый рабочий. На самом же деле Мари-Шарлотт удалось завести стальное чудовище, и она баловалась, раскатывая по пустырю. Участвуя в многочисленных кражах автомобилей вместе с дружками по кварталу, девчонка достаточно поднаторела в механике и могла управиться с самой сложной техникой. Ее не было видно в стеклянной кабине; бульдозер же разъезжал по пустырю, поднимаясь на пригорки, спускаясь в ямы — мощные гусеницы позволяли эти маневры, — а Мари-Шарлотт веселилась, как на ярмарке.

— Что это тебе вздумалось привезти сюда малышку? — спросила Рашель в перерыве между двумя приступами изжоги. — Тебе кажется, что у нас слишком много места?

— Нина совершенно без сил, — ответила Розина, — девчонка — крепкий орешек!

— Ты, что ли, займешься ее дрессировкой?

— Девчонке нужна сельская обстановка, чтобы немного успокоить нервы.

— Ты называешь этот мерзкий бидонвиль «сельской обстановкой»?

— По крайней мере, здесь хватает места; пока она балуется с бульдозером, ей в голову не лезут дурные мысли.

Вздохнув, Рашель отвернулась к стене, пытаясь заснуть. В это утро окружающий мир не радовал ее: она хотела бы забыть о нем.

Ближайший телефон находился в двух километрах от стройки в будке железнодорожного сторожа (здесь еще сохранился один из немногих переездов без автоматического шлагбаума). Дежурный по переезду жил в сторожке вместе с больной раком женой и тремя детьми. Супругу время от времени клали в больницу для лечения химиотерапией; когда Розина приходила позвонить, ее часто не было дома, и тогда мадам Бланвен разрешала сторожу потискать себя, чтобы хоть один луч солнца осветил серенькое существование несчастного. Он никогда не просил разрешения «пойти дальше», потому что терял уверенность в присутствии этой расфуфыренной дамочки с прической, похожей на львиную гриву.

Розина отправилась звонить мэру в обеденное время.

— Я достала то, что вы просили, месье мэр, — радостно заявила она.

— Уже? — удивился Ниволя.

Садистская радость распирала его. И в то же время он трясся от тревоги.

— Думаю, что вы останетесь довольны, — продолжала Розина. — Тринадцать лет, славная мордашка…

— Хорошо, хорошо, достаточно! — прервал ее Дьедонне Ниволя. — Как будем действовать?

— Я могла бы пригласить вас на стройку, но вы сами видели, в каких условиях я живу, да и калека-мать… Я могу снять номер в мотеле. Вы приедете туда, а я отправлюсь за покупками…

Мэру эта программа не понравилась.

— Если увидят, как я вхожу в мотель, разразится скандал. А от людских глаз не скроешься.

— Вы правы, — согласилась Розина. — Остается автомобиль. Вы приезжаете за ней и отправляетесь в лес. Да только и в лесу не спрячешься от любопытных. Честно говоря, лучше мотеля ничего не придумаешь.

Собеседники задумались. Розина боялась, как бы Ниволя не сорвался с крючка.

— Послушайте, — сказала она, — приезжайте ко мне домой, по пути решение и найдется.

Мэр согласился.