Княженика. Книга 1. Золото - [48]
Глава девятая
НОЧНОЙ ПРАЗДНИК
Пролежать бы весь день под одеялом и, не спеша, вспоминать — уж слишком стремительно как-то все. Лавина событий, впечатлений, ощущений. Как-то многовато для меня одной.
И в центре лавины — Ярослав. Я даже не пойму, что он больше: пугает меня или притягивает? Когда он вот тут — за столом сидит, пишет, дрова колет, чай пьет — он притягивает, когда начинает про банду Дуганова по-французски строчить или со своими родными стремительно знакомить — пугает, чего уж скрывать. Я теряюсь. А когда пытается расстояние совсем сократить — вообще не знаю, что со мной.
И я решила отсидеться дома за печкой.
Не представляю я, как теперь в школу идти, — а вдруг девчонки спросят что-нибудь? Что я им скажу? Сама еще ничегошеньки не знаю.
Но не тут-то было.
В дверь постучали.
Открыла дверь — Ярослав стоит.
— Почему-то подумал, что ты постараешься спрятаться.
Я кивнула.
— Я на тебя слишком много всего обрушил?
Я снова кивнула.
— Алиса, я хотел как лучше.
— Знаю. Входи.
Ярослав перешагнул через порог. А я подумала, какой, наверное, убогой ему эта избушка видится — по сравнению с его усадьбой.
— Я опять все сделал не так? — грустно спросил Ярослав. — Как тогда, с визитом к твоим дяде с тетей?
— Ну… почти, — нехотя призналась я. — Понимаешь, я себя сейчас чувствую как стакан, в который попытались налить кувшин воды. Так быстро — и так много. Я не успеваю.
— А что делать? — почти взмолился Ярослав. — Я тебе вчера не сказал…
— Опять?!
— Не успел, ты дослушай сначала.
— Хорошо.
— У нас как-то странно в семье получилось — вчера у мамы день рождения был, а в эту субботу у меня. А потом еще и у Звонки. Я хочу свой день рождения с тобой провести. Чтобы только ты и я.
— Не у вас? — уточнила я.
— Нет.
— У меня?
— Нет.
— А где?
— Это секрет. Но ты согласна? — улыбнулся Ярослав.
— Я подумаю… — осторожно, не желая связывать себя обещанием, сказала я.
— Вот и хорошо, — он шагнул ближе и я поняла, чего я боюсь, что меня тревожит: когда он нарушает незримую границу, сокращая между нами расстояние до минимального, я отключаюсь: сразу перестаю соображать, начинаю ловить его дыхание, таять от его прикосновений, всякую волю теряю, караул! Весь мир куда-то исчезает.
— Давай в школу пойдем, — донеслось глухо, словно сквозь вату. — Лучше не пропускать без причины.
— Давай, — отступила назад я, глянула на часы.
Как время бежит, оказывается. Маршрутка только что ушла…
— Похоже, поздно метаться.
Ярослав тоже посмотрел на часы, к чему-то прислушался.
— Можем еще успеть. Если не боишься.
— Чего не боюсь?
— Летать.
— Не боюсь! — с возмущением сказала я.
— Правда? — ехидно уточнил Ярослав. — Значит, собирайся. Быстро.
Скрывшись за печкой, я оделась, потом достала из-под верстака рюкзак с учебниками. Папину куртку стянула с вешалки.
И все соображала, что Ярослав такое задумал?
— Дом закрывай, я снаружи жду, — раскомандовался тут Ярослав.
Избушка закрывалась навесным замком. Я провернула ключ, дернула замок, проверяя. Положила ключ в карман.
И чуть не ахнула: неслышно подошедший сзади Ярослав подхватил меня на руки.
А потом…
Я не знаю, что случилось потом: я стала им, или я стала перышком в его оперении, или ничем и никем я не стала, но мы полетели.
Земля осталась внизу, Ярослав заложил большой круг над Верхней Ангарой и Кичерой, над Душкачаном и дачами — и понесся над сором к Байкалу, к поселку. Значительно быстрее, чем обычный сокол.
Ветер свистел в тугих перьях — моих? его? — а сердце парило где-то высоко-высоко.
Стрелой долетев до Нижнеангарска, Ярослав приземлил нас в лесу, на склоне горы над поселком, около верхней дороги.
Рр-раз — и мы уже снова мы.
И стоим между колючих сосенок.
— Ну, скажи, все-таки страшно было, да? — попросил Ярослав.
— Вот еще! — оскорбилась я. — Ты дочь летчика полетом хотел напугать? Смешно.
И пошла вниз, к дороге, вся такая гордая.
Но потом остановилась, вспомнив, что хотела спросить:
— А чтобы вместе летать, тебе обязательно меня на руки брать?
Из зарослей донеслось:
— А давай я скажу «обязательно», а ты поверишь?
К школе мы подходили разными дорогами. Тем более, что время было. Ярослав умудрился маршрутку обогнать. Стало понятно, как он успевал за перемену до моей избушки добраться и печь растопить.
В школе все прошло нормально. Во всяком случае, я надеялась, что со стороны ничего особо незаметно. Тем более что Ольга Ивановна опять устроила контрольную, которую мы благополучно завалили, (если не считать, конечно, кое-кого на букву «Я»). И должны были переписывать ее после уроков, предварительно устно сдав тему. Ольгу Ивановну не волновало, что из-за ее вереницы колов успеваемость в целом по школе резко упала, что никто ей отдельно оплачивать это послеурочное изуверство не будет, а зарплаты у учителей небольшие и дел невпроворот.
Нет, она невозмутимо сидела в кабинете, никуда не торопилась и методично принимала зачет, гоняя всех в хвост и в гриву.
А потом, расправившись с нами мелкими партиями, снова собрала класс целиком и раздала задания контрольной, другие варианты.
Я, почему-то, этому только обрадовалась: пока сидела, зубрила параграфы, ожидая, когда меня вызовут, и когда решала противные физические задачи — рядом со мной, словно тихая музыка, были воспоминания о вчера и о сегодня, о падающей вниз воде, горном ветре и горячем дыхании Ярослава за спиною, о соколе над скалами, о том, как меня подхватывают сильные руки и начинается полет, и от этого было так хорошо, что и не передать. Словно я одновременно была и тут и не тут.
