Князь Святослав - [9]

Никифор был им доволен. Но была довольна и мотовка и тайная распутница царица Феофано, бывшая жена Романа, погубившая его ради нового мужа. Она любила роскошь, траты, веселье, презирала посты и надсмехалась над монахинями. Паракимонен угождал, льстил, потворствовал порокам и этой венценосной супруге. Он изыскивал для неё бешеные деньги на наряды и тайные пиры, в которых отказывал ей бережливый василевс, и на которых после поста и молитв сам первый министр предавался объедению, а тонкой иронией над постниками утверждал к себе прочное расположение Феофано. Он стал сводником царицы в её непрестанной охоте за красивыми гвардейцами двора, он с нею надсмехался над тем, о чём за минуту до того в общении с императором отзывался с восторгом.

- Надо уметь угадывать мысли венценосных особ, так он решил раз навсегда. - Сановнику не следует иметь своего мнения. И благодаря бога, я ещё ни разу не разошёлся во мнениях с теми, кто выше меня.

Его положение при дворе было прочно. Паракимонен ревниво следил за всяким, кто приближался к трону и немедленно его устранял, не останавливаясь перед физическим истреблением.

Так что когда ему доложили о приезде Калокира в столицу, он сразу же насторожился. Он отлично знал этого способного, изворотливого и крайне честолюбивого чиновника из Херсонеса, который упорно добивался аудиенции у самого василевса. До этого василевс не раз и вызывал сметливого наместника, и пытался через него разузнать о намерениях опасного Святослава. И уж одно это, что василевс помнил о Калокире, заставляло евнуха сильно тревожиться и держать ухо востро. В своё время, пытаясь угодить Феофано, и ещё не подозревая адского тщеславия в этом высокомерном, обольстительном и блестящем аристократе, евнух сам ввёл его в спальню царицы. И от евнуха не укрылось, что царица, вопреки привычке, наигравшись с предметом своего любострастия, на другой день забыть об этом, стала на этот раз понуждать Василия приводить Калокира к ней всё чаще и чаще. Это уж слишком!.. И то беспокоило, что Калокир настойчиво начал добиваться того, чтобы самому василевсу с глазу на глаз доложить о чём-то «самом важном». Это даже напугало паракимонена. Он привык, чтобы всё шло к царю только через него. С другой стороны он боялся, что сделает упущение по службе, не доведя до василевса это «самое важное».

Василий видел, что с прибытием в Киев Святослава, победителя Востока, международные дела Ромейской державы ещё более осложнились, и иметь такого опасного соседа не было в интересах империи, которая и без того переживала тяжёлые дни. Поэтому в данной ситуации Калокир может сразу подняться очень высоко. Никифор был столь же строг к проступкам подданных, как щедр для тех, кто имел успехи в деле и оказывал верные услуги.

Перед тем, как вести наместника к василевсу, паракимонен разглядывал его, стараясь проникнуть в тайну помыслов. Впрочем то же самое делал и Калокир:

«Я знаю, что василевсу я сейчас нужен и поэтому ты со мной ласков. Но ты следишь за мной и будешь всегда готов отравить меня при случае, если василевс будет благоволить мне ещё больше», - почтительно склонившись, так приблизительно расценивал своё положение наместник.

«Я допущу тебя к царю, - мысленно решал евнух, елейно улыбаясь, - но если ты играешь двойную игру: князю говорил одно, а василевсу скажешь другое, я сгною тебя в темнице. И имя твоё будет забыто навсегда. Не таких молодцов я укрощал и не таким хитрецам переламывал хребет».

Благословляю тебя на добрые дела, - сказал он умильным тоном. - Ты всегда был нашим добрым вестником и преданным слугою божественного василевса. Наша милость всегда с тобой. Я доложу сейчас василевсу о твоём прибытии…

Вскоре паракимонен докладывал Никифору:

- Я не знаю, владыка, можно ли полагаться на чистоту его побуждений, но его следует выслушать. Он в дружбе со Святославом; херсонесцы одним глазом всегда глядят в сторону Киева, помышляя о полной вольности. За ним будем смотреть. Он умён, образован, принят в лучших домах столицы…

Никифор поморщился:

- Из брехунов? Довольно мне одного милого племянника.

Речь шла о его племяннике Иоанне Цимисхие, блестящем молодом аристократе, который славился начитанностью и вольнодумством, и был любимцем царицы и всех патрикий.

- Они приятели?

- Да, владыка. Вольнодумец вольнодумцу поневоле друг. Вместо «Отцов церкви» читают Лукиана.

Никифор не любил книжников. Всю жизнь проведший в походах, занятый практическими делами, он считал образованных людей, а особенно сочинителей всякого рода, вредными людьми, подрывающими авторитет царя и церкви. Он был твёрдо убеждён, что священного писания, традиций царского двора и правил церкви вполне достаточно, чтобы понимать мир и строить жизнь подданных. И в людях он, - этот бесстрашный и опытный полководец, ценил больше всего умение приказывать и повиноваться. Рассуждающих подданных, тем более чиновников, он прогонял немедленно.

- Пусть придёт, этот умник, - недовольным тоном сказал Никифор.

С бьющимся сердцем Калокир прошёл много коридоров и комнат, украшенных цветною мозаикой и расписанных красками с изображением библейских событий. Двери в палатах были литые из серебра или убраны золотом и слоновой костью. Царский приём испокон веков был так обставлен, что прежде чем попасть в палату, надо было увидеть богатство и блеск двора и предстать перед царём потрясённым и наперёд подавленным его величием.