Князь С. Н. Трубецкой - [18]

«Надо оградить Россию, — писал он, — и европейский мир от неминуемой беды, именно теперь, пока Китай еще беззащитен, пока горсть европейцев может разбить желтые полчища. Если наступит час, а он пробьет неизбежно, когда три или четыре китайца будут в состоянии справиться с одним европейцем, — судьба Азии, судьба европейского владычества, судьбы Англии и России будут решены».

Он видел один выход из этого положения — раздел Китая… Статья эта, по-видимому, вызвала горячую отповедь Бориса Николаевича Чичерина, о чем можно судить по письму к нему С. Н. (См. прилож. 23).

Летом в Меньшове С. Н. плохо поправлялся, и это заставило кн. Прасковью Владимировну просить Евгения Николаевича приехать навестить брата:

«Я хотела бы, — писала она ему, — чтобы ты ловким образом приманил Сережу к доктору Остроумову, который теперь в Москве. Я очень недовольна им: он стал кашлять и довольно порядочно, и что бы я ему ни давала, — ничего не помогает. Он до того худ, что этот кашель, действительно, может беспокоить, особенно после его крупозного воспаления в легком. Говорят, что обыкновенно после воспаления толстеют — так и случилось со мной и с Котей, а Сережа только худеет… Настроение самое приниженное, и мне кажется, что твое присутствие его подбодрит и будет нам всем приятно».

Вместе с тем приближалось время отбытия с экскурсией в Грецию; отъезд был назначен на 29 июля. От утомления и плохого самочувствия С. Н. нервничал перед отъездом и страшно неохотно собирался. Тревожно было его отпускать на новое утомление, и Прасковья Владимировна настояла на том, чтобы он взял с собой преданного ему слугу Ивана.

II

Экскурсия двинулась из Москвы в составе 118 чел., причем в пути следования к ней присоединились еще 21 чел. Из профессоров ехали: Н. В. Давыдов, Л. М. Лопатин и И. Ф. Огнев; в Одессе присоединились еще профессор Мальмберг из Дерпта и приват-доцент по византийской истории свящ. Н. Г. Попов. Хозяйственной стороной дела заведывал особый студенческий комитет из 16 старост представителей 16 групп, на которые разбились участники поездки (Из Константинополя экскурсию сопровождал секретарь местного археологического института Р. X. Лепер, а в Афинах ее встретил проф. Никитский, который с весны подготовлял в Греции почву для экскурсии. Кроме того, в состав экскурсантов вошли 4 врача и 2 служителя, из коих один педель Московского университета, взятый для заведования счетоводством, паспортной и хозяйственной частью.

Собрание старост составляло хозяйственный комитет под председательством казначея общества Н. А. Генике, ближайшим помощником которого был педель Сарычев. На обязанности комитета и главным образом его председателя лежали общие хозяйственные распоряжения о продовольствии и размещении экскурсантов.).

По дороге из Москвы до Одессы обедали на больших узловых станциях (Курск, Жмеринка), заказывая обед по телеграфу.

В письмах С. Н. к жене кн. П. В. Трубецкой С. Н. ярко описывает свои впечатления от экскурсии. (См. прилож. 24).

На обратном пути, в Одессе С. Н., сдав экскурсию на попечение Н. В. Давыдова, отправился в Казацкое (Херсонск. губ.), имение брата Петра Николаевича, и вернулся домой в Меньшово лишь 5-го сентября. Он еще похудел, вследствие перенесенной в пути болезни, но отдохнул, как говорил, душой и телом и был в приподнятом настроении от удачи поездки. «Поведение студентов было выше всяких похвал, — писал он брату Евгению Николаевичу, — и, кроме самых приятных впечатлений, я ничего с ними не испытал: всё время можно было гордиться ими перед греками, немцами, русскими».

Кроме официального отчета, представленного им об экскурсии в Совет Московского Университета и публичной лекции, прочтенной им об экскурсии в Политехническом музее, С. Н. набросал еще небольшую статью, которую имел в виду поместить в каком-нибудь журнале, но отказался от этого, потому что, как он говорил, «я подкуплен греческим правительством». Последнее в конце концов было так любезно и предупредительно по отношению к экскурсантам и к нему лично, что ему неудобно было откровенно высказывать свои впечатления о современной Греции. (См. прилож. 25). Он решился на это лишь в тесном кругу университетских товарищей, что, к сожалению, не помешало огласке его доклада и уже в Дрездене он получил в один и тот же день письмо от г. Ралли, в котором он его поздравлял кавалером ордена греческого Сотира, и номер греческой газеты, где были приведены крупным шрифтом обидные для греков места из его речи о скандалах и политическом ничтожестве греков… Бестактность эта привела С. Н. в большое смущение и вызвала крайнее его негодование.

С 5 сентября по 11 октября (1903 г.) С. Н. занят был устройством своих дел и устройством дел студенческого Общества, так как он сам чувствовал, что слишком утомлен и не в силах продолжать свою деятельность, не отдохнувши и не поправившись, как следует, почему и решил до весны уехать заграницу. В студенческом Обществе предстояло избрать двух профессоров в звании товарищей председателя и новый состав бюро.

Собрание состоялось 9 октября, причем уже при входе в зал собрания внимание всех было привлечено лежавшими на каждой скамейке белыми листками, так что еще до появления С. Н. все студенты ознакомились с прокламацией, направленной против него. Когда явился С. Н., он спокойно прочел эту бумажку и, открыв заседание, обратился к студентам с речью, чтобы перед своим отъездом высказать им свои пожелания и свой взгляд на современное положение общества. (См. прилож. 26).