Князь Русской Америки. Д. П. Максутов - [46]

В частных письмах каждый из молодых офицеров сравнивает вольно или невольно себя с братьями Максутовыми. Ведь для всех это был первый бой.

После отражения нападения англо-французской эскадры В. За-войко приступил к составлению официального рапорта о победе. Документ был готов 7 сентября 1854 г. Предназначался он генерал-адмиралу Великому князю Константину Николаевичу.

Были сделаны по меньшей мере две копии этого рапорта в адрес генерал-губернатора Восточной Сибири Н. Муравьева и в адрес старшего морского начальника русских сил на Дальнем Востоке вице-адмирала и генерал-адъютанта Е.В. Путятина, который продолжал руководить посольством в Японии.

Своего правителя канцелярии Лохвицкого губернатор отправил в Большерецк с тем, чтобы передать документы на шхуну «Восток», которая должна была доставить их в Приамурье.

Выбрать курьера в Петербург было гораздо сложнее. Недостатка в желающих донести победные вести не бывает. Наверное, у военного губернатора Камчатки было уже подготовлено свое решение. Но чтобы избежать обвинений, он инициировал голосование — традиция во флоте распространенная, позволяющая поддерживать сплоченность офицеров. Но были случаи, когда коллегиальность даже связывала руки командирам.

Кандидатура была выбрана достойная. Объективно Дмитрий Петрович участвовал в укреплении порта, успешно выдержал натиск противника на своей батарее и был младшим братом тяжело раненного командира Смертельной батареи. Единственного тяжело раненного офицера Погибших не было. Субъективно он был родственником командира порта и военного губернатора Выбор курьера был вопросом не только справедливости, но и политики. Как и всякий набирающийся опыта администратор, хозяин Камчатки начал по-

немногу осваивать искусство интриги. Он значительно преуспеет в этом искусстве, вытеснив с Дальнего Востока Г. Невельского. Дважды будет князь Д. Максутов наблюдать за «пасьянсами» и «шахматными партиями» своего родственника и начальника, но не воспримет его уроков.

Не со всеми участниками тех событий у В. Завойко сложились доброжелательные отношения. По разным причинам. Так, самостоятельный командир «Авроры» И. Изыльметьев попал в победную реляцию как функция, а не как человек. Самая болезненная ссора была у В. Завойко с капитаном 1 -го ранга и кавалером А. Арбузовым, назначенным командиром над портом и командиром Камчатского экипажа. По здравому смыслу он должен был быть вторым человеком в Петропавловске. Но был отстранен от командования. Все это надо было объяснять наверху. Так что В. Завойко весьма устраивал «выбор» офицеров в пользу князя Дмитрия. Лейтенант не стал бы комментировать действия своего начальника в невыгодном свете. Не стал бы осуждать губернатора и второй курьер Лохвицкий, который и составлял все документы. Как видим, доставить донесения о победе и что-то передать на словах В. Завойко мог доверить только самым близким людям.

После смерти брата ничего не задерживало Дмитрия в Петропавловске. Можно ли было спасти Александра? Историк и географ А. Алексеев убеждал автора: если бы В. Завойко поместил лейтенанта в своем теплом губернаторском доме, исход мог быть и другим. В холодных помещениях в это время года на Камчатке тяжело выздоравливать. По-разному можно отнестись к поступку губернатора. Но ведь и своих многочисленных детей, вернувшихся из укрытий в глубине полуострова, надо было размещать и согревать. Кстати, раненого инженер-поручика Мровинского все-таки перевели под целую крышу в теплый дом. Он выздоровел.

Александр Максутов в своем последнем письме начальнику Морского корпуса Б.А. Глазенапу еще до боя написал: «...трудное плавание в северном полушарии Тихого океана и около мыса Торн утомили команду, и потому для поправления ее капитан зашел в Петропавловску где мы, вероятно, пробудем довольно долго». Остался он навсегда. Сентября 13-го дня его похоронили под залпы «Авроры» и батареи, которой он командовал. Могила князя Александра сохранялась в Петропавловске еще до начала XX в. Подтверждением тому — старая фотография.

14 сентября князь Дмитрий попрощался с семьей губернатора и боевыми товарищами. Слово «товарищ» для русского офицера всегда было очень органичным. Даже генерал-губернатор Восточной Сибири Н. Муравьев мог начать этим обращением свой приказ: «Товарищи! Поздравляю Вас! Не тщетно трудились мы: Амур сделался достоянием России!»

Курьерская служба князя отмечена в Памятном листке:

сект. 14. На амер. бриге Нобль отправился в Аян с донесением Государю.

окт. 2. Пришел в Аян и выехал дальше верхом.

окт. 6. Пошли по р. Мая.

окт. 8. Нечаянно провалился под лед. Едва спасся нар. Мая.

окт. 22. С трудом переправился через р. Лену и приехал в Якутск.

нояб. 6. Приезд в Иркутск из Аяна.

нояб. 8. Уехал в Петербург с донесением Государю.

Поскольку отпускать русский корабль из зоны боевых действий В. Завойко не мог, он зафрахтовал до Аяна американское торговое судно бриг «Нобль». Этот бриг пережил англо-французскую бомбардировку в глубине бухты и уже успел исправить незначительные повреждения. Так впервые князь Д. Максутов оказался на борту американского судна. Путешествие в знакомый Аян было сравнительно благополучным для осеннего Охотского моря. С князем пассажиром, хорошо, что не арестантом, уезжал и А. Арбузов. Они могли обсуждать петропавловские события, но могли тактично ограничиться воспоминаниями о службе на Черном море, где за 18 компаний А. Арбузов заработал орден Святого Георгия IV степени. Князь не знал, что и его ждет свой «Георгий».