Князь Никто - [77]

Поигрались и забыли.

Только вот рот на замке держать юные княжичи не умели, и нашлись другие заинтересованные лица, умеющие держать уши открытыми. Босорка в желтом доме тем временем начала приходить в себя, а брошенный на произвол судьбы мальчик подрос. Что точно произошло со мной, в смысле Демьяном Найденовым, Ида не знала. Зато знала, что к ее сестре однажды пришел посетитель. Богато одетый, с изящными манерами, не пропустить такого персонал лечебницы для душевнобольных, конечно же, не смог.

И вот этот самый человек, в отличие от тех юнцов, оказался гораздо более образованным, чтобы понять, что несчастная девушка — вовсе не человек. Чтобы она не оправилась полностью и не сбежала, он применил какую–то магию, и сознание ее спуталось.

Она замолчала и испытующе посмотрела на меня. Да уж, это очень неприятная история. Если бы связь с босоркой, да еще и бастард от нелюди стали достоянием общественности, то мой дед мог бы лишиться всех наград, званий, а то и дворянства. Но ничего этого не произошло. Мой дед через несколько лет погибнет застреленным на тайной дуэли, его завещание обнародуют, и наследником официально станет мой отец, а его старшему брату оставят поместье где–то в Тамбовской губернии и крохотный пенсион. И еще через несколько лет он погибнет на Кавказе, по пьяной лавочке завербовался в армию.

— Ты помошешь сфоей матери? — потормошила меня Ида. А я замер в задумчивости и не знал, что ей ответить.

Ее история не проливала свет на отношение моего «тела» к своей матери. Сонька сказала, что настоящий я взвился бы от ярости при ее упоминании. Но почему? Что он был такое, до того, как я поселился в его голове?

«Крысеныш», «невежда», «маленький ублюдок»… Он крутил какие–то свои делишки, продаваясь в какие–то мерзкие махинации. Подсыпал отраву Пугалу, чтобы через его контору мошенники и контрабандисты могли обстряпывать свои сделки. При упоминании тех, на кого он работал, даже не самые приличные лица перекосило от отвращения… Почему он ненавидел свою мать? Ведь раз ненавидел, значит знал о нет?

— Почему я ее ненавидел? — я поднял взгляд на Иду так резко, что даже успел заметить золотой отблеск в ее глазах.

— Тшеслафие, мальшик, — Ида потрепала меня по щеке. — Она скасала тепе, што ты сын княса. Но тепе притетса хранить эту тайну, штопы зашшитить его топрое имя.

— А потом меня, видимо, поймали и заткнули мне рот, — губы мои скривились во что–то среднее между усмешкой и презрительной гримасой.

— Ты помошешь сфоей матери, мальшик? — снова спросила Ида.

Помогу ли я?

Что произойдет, если я выпущу босорку из желтого дома, и она вернет себе здравый рассудок? Не решит ли она начать мстить по очереди всем своим обидчикам, начиная с моего деда? Ведь, если задуматься, все ее несчастья произошли именно из–за него. Или Ида сумеет взять ее за руку и вернуть обратно в Карпаты, откуда они обе и появились?

Мне безусловно было жалко бедную девушку. Освободить ее было бы благородным и верным поступком. Ида совершенно права насчет того, что это мой долг. Я плоть от ее плоти, и все такое.

Но вдруг это… прореха? Прореха в истории моего рода. И необдуманно ткнув в нее, я изменю его историю, а то и вовсе уничтожу?

Я закрыл глаза, и почти как наяву увидел малый тронный зал и грозный лик Императора. И почти услышал звучный голос князя Голицына, который зачитывает безжалостный приговор. Вот Император поднимает перст, и с придворного мундира пропадают сначала все ордена и награды, потом эполеты и аксельбанты, потом золотое шитье… Пеплом рассыпаются кольца и перстни, обращается в труху золотая цепь… А потом и сам парадный мундир становится жалким рубищем. И вместо грозного и гордого князя, одного из первых, чье имя золотыми буквами вписано на страницы Бархатной Книги, перед блистательными придворными на коленях стоит жалкий изгой, ничтожество, лишенное всех званий, титулов, наград, должностей, права передавать по наследству родовую фамилию и родовую магию.

Сплетутся в замысловатом жесте пальцы князя Голицына, сверкнут алым и синим его глаза, и в горле у бывшего князя навсегда поселится колючий клубок, который никогда не пропустит ни единого слова из тех, что не должны быть сказаны.

Я тряхнул головой, отгоняя кошмарные видения из собственного прошлого. Я видел все это своими глазами, но сейчас представил на месте себя своего деда. Возможно, вместо Голицына будет Долгорукий. Может быть, никто не станет замыкать ему уста вороньим граем и выжигать весь его род до последнего человека. Может быть, узнав о босорке, Император решит не предавать это дело огласке, строго пожурит своего верного сподвижника и генерала, а остальным посвященным высочайше прикажет забыть все, что они тут слышали. И если кто–то проболтается, то ему придется сожрать собственный язык, перед этим самостоятельно приготовив его на дворцовой кухне. В сливках и со специями.

Может быть.

«Орловы, — хладнокровно напомнила мне память. — Вспомни, что случилось с родом Орловых».

Любвеобильные братья вовсе не породили потомство от русалки или богинки, не знаю точно, с кем они там путались. Но когда это дошло до Императрицы Екатерины, которая с самого начала к этому семейству была весьма расположена, то она без всяких сомнений и сожалений повелела вычеркнуть род Орловых из всех гербовников, кодексов и дворянских книг. «Дабы честь дворянская и правила строгие не мешали сим господам нелюдь и нежить семенем своим орошать».