Князь мира - [47]

- Должно, что тогда вольно живешь на вольном-то хлебе, - сказал уже с укоризной староста мужику, который вошел за ним тоже и стал у притолки возле двери. - Эн-ка, баранки?!

- Живу себе, - отвечает спокойно ему Недотяпа, - на бога не жалуюсь, на барыню не сержусь, даже оброк вот ей принес, как с меня полагается!

- Обро-ок, - растянул староста слово, - оброк, говоришь, принес? Ах ты, сучий хвост, да что ты, смеешься?

- Ничего не смеюсь, чего же тут на свои денежки смеяться, - еще спокойнее отвечает Недотяпа, несмотря что Никита Мироныч вскочил с табурета и засучил кулаки. - Правду, - говорит, - говорю! А вот, погляди! Это что, по-твоему, скрылки?..

Снял он с такими словами с себя большую суму, развязал зубами узелок и с самого донышка из-под хлебных крошек и зачерствелых кусков достал большой кошелек, распузевший, как у хорошего купца, и высыпал с веселым звоном на стол.

- Перечкни, - говорит старосте Недотяпа, - ради оспода бога, тут вроде один верный человек мне считал, так говорит, что рубликов сто, а то и поболе! Сам-то я, тебе говорить нечего, в счете всего два по третьему!

- Э… э! - схватился за бороду Никита Мироныч. - Да ты, я вижу, и в самом деле не шутишь! Тут, пожалуй, и за других если внести, так останется!

- А останется, - мигнул Недотяпа, - так возьми себе, благодетель!

- Что-о? - грозно насупил бровь Никита Мироныч.

- Да так… ничего, - переминулся Недотяпа с ноги на ногу.

- То-то, - отвернулся Никита Мироныч, - вот уж в самом деле люди сказали, не ошиблись, прозвали тебя Недотяпой… Недотяпа и есть! Эх ты, Недотяпа!

Показал кулак Никита Мироныч и деньги ладонью накрыл.

- Не виновен, - улыбается Недотяпа, - не повинен, что батюшка родной недотяпал… а барыне вот нашей благодаренье… мастерству такому и занятию обучила и в люди произвела!

- Стой, мужик, стой, не шевелись, - построжел тут еще пуще Никита Мироныч, - стой, говори: откуда у тебя, нищей сумы, таки деньги? Украл?.. Чему, какому рукомеслу тебя барыня обучила? А?

Теперь Недотяпа покачал на него головой и пока ничего не ответил.

- Да что ты мотаешь башкой? Украл, так и ладно! Только хорошо, если следов за собой не оставил, а ну, как разыщут?.. Каково тогда будет? -скрестил руки Никита Мироныч.

- Да что ты, батюшка наш, Никита Мироныч? - весь так и расплылся в широкую и блаженную улыбку Недотяпа. - Что ты?.. Ты послушай, что я скажу!

- А ну, говори!

- Ты думаешь, на свете нет добрых людей?

- Есь, только не здесь, - перебил насмешливо Никита Мироныч.

- Да ты не перебивай… я и сам по малоумству собьюсь… подожди. Ты думаешь, на свете нет добрых людей? Есь… есь, Никита Мироныч, есь на свете добрые люди. Только мы их не замечаем, да и они тоже не замечают себя… Так и играем в злую прятку друг с другом. Постой… погоди… а я вот как увижу, что добрый человек идет мне навстречу, так сейчас вот так пальчиком ему, чтобы остановился и душу открыл… "Ты добрый челэк?" - спрошу. "Добрый!" - ответит. "Ну, и я тоже, - скажу тут, - тоже не злой! Подай Христа ради…"

- Так тебе, гольтепе, и поверили, - перебил староста.

- Где же поверить, - спокойно продолжал Недотяпа, - и добрый челэк тут не поверит… А я ему прямо в глаза, чтобы уразумел без дальнего слова: я, мол, добрый челэк… рысачок! Клади мне в шапку семитку али копеечку брось, Христа оспода ради… Понял, мол?.. Кровный, значит, рысак, осподу богу, мол, добрый челэк, тружусь и барыне своей вот оброк собираю, и ты со мною трудись, и тебе от этого лучше будет. Ну, добрый челэк посмеется, посмеется и по доброте своей сунет за такую прибаутку семитку, а злой… злой что ж, даст пинка, и за это спасибо.

- Да, - поглядел Никита Мироныч странными, непонимающими глазами на Недотяну, - не поймешь хорошо, то ли ты дурак, то ли ты жулик! И то ли ты бога так обманываешь, то ли людей? Нет, у нас с барыней проще: раз в глаз, хлоп в лоб - и готово! А деньги ты принес, так это и верно, что молодец! Барыня, наверно, к себе даже по такому случаю допустит. Ты, когда позовут, смотри, дурак, не наследи! Вот уж истинно сказано, что не знаешь, где найдешь, где потеряешь: ведь барыня хотела тебя на щенка променять, а тут эна-ка - денег-то куча!

Подошел Никита Мироныч к столу и в жадности своей не заметил, как медяки вдруг засияли, словно не медяки, а новенькие золотые, как от этого сиянья всю старостину избу обдало светом. Стал Никита Мироныч считать и за счетом этим так обжаднел и забылся, что, кажется, совсем забыл про Недотяпу; сосчитает кучку, отложит, а проверит - выходит вроде как больше; столько насчитал, что в голове закружилось, пока с печки спросонья баба его истошным голосом вдруг не завыла:

- Никита… Никита… батюшки, горим! Го…орим!

И с печки упала…

Встряхнулся Никита Мироныч, глядит: баба лежит и волосы на себе рвет в полусонье. Оглянулся кругом - нет Недотяпы!

- Нишкни, полудура! - ткнул Никита Мироныч жену. - Протри глаза, сонное царство!

- Ой, Мироныч!.. В глаза такой свет ударил, никак спопашиться не могу!..

Подбежал Никита Мироныч к окну - никого, темь за окном выколи глаз, выбежал в сени, перекрестился, а в сени тоже свет идет со двора, прильнул к щелке Никита Мироныч, не подумал хитрый мужик, что пожар, как бабе-дуре его показалось, видит: стоит Недотяпа в самом темном закоулке двора и быку Терехе за ухом чешет, а тот с таким удовольствием, видно, вытянул к нему лысатую морду, и лижет шершавым языком скуластые щеки, и хвостом машет на ясли, словно кадилом.