Князь мира - [33]

С ними не до работы, на работу поднимаются задолго до солнца, а в жару все спят где-нибудь на зусенышке или в сенях, скотина же, пока не свалит жара, забивается по ворот в воду, - для этого случая издавна ею облюбовано место у нас на Дубне, в аккурат одни рога только видно!

Стоят коровы в водной прохладе и помахивают по привычке хвостами, разбрасывая вокруг себя серебристые брызги, даже глаза от воды повлажнеют, слепень же воды боится, плюнет на него мужик, он и то сослепа примет за дождик!

Тут и произошла с пастушонком Мишуткой оказия, за которую он чуть было не поплатился: пропало у коров полдневое молоко, чего сроду-родов в селе не бывало, полдневый удой - самый большой по нашему месту, потому что до полден большая в нагуле упряжка. Сразу со всего села заходили подойники спуста…

- Что за причта? - взахались бабы. - Куды ему подеваться?..

- Наслание, - в первый год темно пояснила им Фуколка.

- Верно, что наслание, - согласились бабы.

В первый год этого происшествия все разговоры и бабы и мужики все же легко пропускали мимо ушей, на второй только стали на Мишутку коситься и подозревать в баловстве, не сдаивает ли, дескать, в землю коров, хотя на баловство такое дело мало похоже, но по третьему, когда история с полдневым молоком в точности повторилась, как только появились слепни - по летам жары стояли! - Фуколка по своей привычке встрела в это непонятное дело и так его мужикам объяснила:

- Это, милые вы мои, у нас потому такое наслание, что в люльке мы Мишутку молоком обносили; теперь у нас с Мишуткой не будет до второго пришествия в селе ни творогу, ни сметаны… погоди, еще куры каменные яйца нести будут: в божье нам за то наказанье!

По всей видимости, Секлетиньины слова на этот раз большой непонятностью для мужиков не отличались, потому что и в самом деле Мишутку вскормили на скудном куске, но всякий счел себя мало повинным, заползла в темное мужичье сердце угрюмая суровая дума, похожая на осеннюю ночь, в которую с какой хочешь дороги собьешься.

При встречах и разговорах с Мишуткой они в глаза уже ему не глядели, и бабы не совали за пазуху пирогов и ватрушек. Мишутка все это сметил, и у него с каждым днем, вещая недоброе, само будто все ниже падало сердце, когда подгонял он стадо к селу и в сельских воротах крутились на ветру в ожиданье скотины бабьи платки и яркие девичьи подолы.

Как-то раз сидел Мишутка под кустом у дороги, выплетая ивовый лапоть, и одним концом уха услыхал разговор.

- Утопить, - говорят мужики, - надо выродка, и молоко появится снова.

По дороге шли кучкой чертухинские бабы, видно, что зря посмурыгали дойла скотине: молоко, как на грех, не появлялось!

У Мишутки даже под пятками похолодело, и из рук выпал лапоть, решил он в тот же день, как пригонит скотину, сбегать к Порфирию Прокофьичу, рассказать ему начистую. Что-то он скажет?..

Но дьячок выслушал Мишутку возле сторожки, долго сначала мыкал да дакал, а потом все же заговорил по-человечьему, но плохо Мишутку утешил:

- А что? И утопют! - поглядел он на Мишутку, как будто сам хотел его о том же спросить. - Потому мирской человек вроде как в бессрочном поряде… захотят - в землю зароют, и никакой управы на мир не найдешь, потому -мир! Потому теперь мужику воля! В старину на мужиков барин был поставлен, связаны руки, а теперь каждый баран за свою ногу повешен!

Мишутка слушал Порфирия Прокофьича и утирал кулачком мелкие слезы. Даже слеза со страху пробила, хотя он и не любил распускать нюни на глазах у людей.

- Ну, а промеж прочим, - закончил Порфирий Прокофьич, - надо сказать отцу Федоту! Ступай с богом, Мишутка: бог не позволит, ворон не выклюнет глаз, осподи, помилуй нас, - перекрестил Мишутку и сам перекрестился, -ступай!

В этот день Мишутка даже вечерять не зашел, а от Порфирия Прокофьича с куском хлеба в сумке да грезнем луку за пазухой залучил с села лошадей и отправился прямо в ночное, а для ночного у нас сроду-родов определенное место: на самом берегу Дубны, тут же почти за селом, где берег к воде, словно ладошка.

*****

Сидит Мишутка возле шалаша, в котором от дождика укрывался, и глаз от страха не может сомкнуть ни на минуту.

- Убежать нешто? - спрашивает сам себя. - Куда убежишь?.. Кругом темный лес!

Думается все Мишутке, что вот-вот сейчас придут с села мироеды, накинут на голову мешок, привяжут на ноги камень потяжельше и в воду куда-нибудь под корягу засунут…

А вода… страшно в нее взглянуть!

Но и со стороны села да и по всей округе тоже, куда ни обернешься, шороха даже никакого не слышно, такая тишина на всем и истома после петровского зноя, спит и птица без крыльев, уронивши их на сторону, и зверь ног не слышит, только лошади жупрят траву, подрезая ее зубами под корешок, словно кто спешит в валенках по морозцу, поскрипывает у них на зубах, -прислушивается Мишутка, нет - послышалось, только вон болотная курочка в мочажине у выгона похлестывает резким голоском по осоке, рядом с ней дергач в кусту важно хрипит, будто после долгого запоя муж урезонивает сварливую жену… и на небе такая ясность и чистота, облачка нигде не висит, и по небесному прекрасному лику тени даже нигде не проскользнет, разве лишний лучик с какой звезды оборвется…