Князь Меттерних. Человек и политик - [31]

Часто близкие отношения Меттерниха с Толстым рассматриваются как свидетельство антинаполеоновской политики венского посла. В известной мере это так и было. Однако не менее важным для Меттерниха было торможение русско-французских отношений. Обхаживал Толстого он не столько ради союза с Россией, сколько ради того, чтобы вбить клин между Россией и Францией. Особенно наседает Клеменс на Толстого с конца ноября 1807 г., когда поползли слухи о матримониальных намерениях императора французов. Толстой уверяет Меттерниха, что Наполеон не получит руки великой княжны[129]. Но дружеские заверения российского посла не смогли развеять опасений Меттерниха. К тому же Наполеон искусно их поддерживает.

Тревожили Меттерниха и русско-французские переговоры о судьбе Турции и ее владений. Они проходили в Петербурге, и Толстой имел о них скудную информацию. Как раз в это время посол Меттерних втягивается в омут так называемого «восточного вопроса», который испортит столько крови канцлеру Меттерниху. Еще в Тильзите, масштабно разделив сферы влияния между Францией и Россией, Наполеон дал согласие на присоединение к России Дунайских княжеств Молдавии и Валахии, манил воображение царя Константинополем. В то же время Наполеон ободрял турок не уступать России. Раздел Турции между Францией и Россией был одной из главных приманок Наполеона для царя, хотя он предпочел бы сохранить Турецкую империю. Наполеон добился проведения в Париже русско-турецких переговоров при посредничестве Франции, которые начались на рубеже 1807–1808 гг.

Меттерних, естественно, не мог упустить такой великолепной возможности, так как в сохранении Турции Австрия была заинтересована еще больше, чем Франция. Продвижение же России в Восточную Европу рассматривалось как серьезная угроза Габсбургской империи, среди подданных которой немалую часть составляли славяне. Меттерних постарался наладить хорошие отношения с турецким послом Мухибом-эфенди, а тот вскоре дал понять Толстому, что питает доверие к австрийскому послу. Поскольку Меттерних был близок с обоими участниками переговоров, проходивших во французской столице, то имел исчерпывающую информацию. Он хотел бы вклиниться в них, взять на себя посреднические функции. Встревоженный чрезмерной, на его взгляд, активностью посла, Штадион охлаждает его пыл.

Между тем переговоры в Париже все более превращались в фарс. Меттерниху стало очевидно, что Наполеон заинтересован в их затягивании. Это вызывало неудовольствие царя, ухудшало климат русско-французских отношений. В середине января Талейран сообщил Меттерниху, что Наполеон ради сохранения союза с Россией готов на раздел Турции. Если вы пойдете против течения, предостерегал он, «вы будете раздавлены, если вы останетесь пассивными, то опуститесь до уровня державы второго ранга»[130].

Таким образом, нужно принять участие в разделе, чтобы получить свою долю. Затем последовала беседа с Наполеоном, который доверительно говорил, что он в принципе за сохранение Турции и не хотел бы видеть русских в Константинополе, но испытывает сильное давление с их стороны. Поэтому Австрия и Франция нуждаются друг в друге. Император произнес тираду против России, отметив, что русским недостает цивилизованности, стабильности во взглядах и принципах. Беседа была довольно долгой, собеседники свыше пятидесяти раз пересекали императорский кабинет[131].

Меттерних немедленно запросил Вену об австрийских требованиях на случай раздела Турции. Скрыв от своего приятеля Толстого разговор с Наполеоном, Клеменс закинул удочку насчет совместных действий с Россией в турецком вопросе. Он хотел двойных гарантий, чтобы обеспечить Австрии в случае раздела Турции добычу посолиднее. Поддался искушению и Штадион, очертивший довольно широкую сферу австрийских интересов: турецкая Хорватия, Босния, Сербия и Болгария с северным побережьем Эгейского моря, от Салоник до Марицы[132]. Хотя у Меттерниха и возникли подозрения, не является ли план раздела турецкого наследства маневром Наполеона, но он все же попался в ловушку. Он был слишком озабочен тем, чтобы нейтрализовать франко-русский альянс, а Наполеон сумел сыграть на этом и усилить взаимные подозрения между Веной и Петербургом.

О том, какое серьезное значение придавал Меттерних франко-русским отношениям, свидетельствует его поведение в связи с Эрфуртским свиданием Наполеона и Александра I. Он стремится во что бы то ни стало попасть туда. Меттерних просит у Наполеона разрешения сопровождать его в Эрфурт, мобилизует на помощь Талейрана. Тот активно поддерживает австрийского посла. «Мы не можем быть праздными наблюдателями»[133], — бьет тревогу Клеменс. Наконец Штадион разрешил ему поездку, но французская сторона в очень вежливой форме отклонила просьбу венского посла. Наполеон мотивировал отказ тем, что в Эрфурт не разрешено ехать ни одному из послов, кроме российского, так как царя будет сопровождать французский посол Коленкур. Шампаньи утешил Меттерниха тем, что в его страстном желании сопровождать Наполеона в Эрфурт император видит «новое доказательство доброго духа, который Вас воодушевляет»