Князь Гавриил, или Последние дни монастыря Бригитты - [17]
лувере отец вашего жениха, Иоган фон Рисбитер. Крестьяне тогда не добились успеха. Они проиграли битву, дед мой попал в плен и по приказу вашего отца был, как мятежник, предан мучительной смерти.
Агнес широко раскрытыми глазами взглянула на Гавриила и произнесла, бледнея и запинаясь:
Вы знали все это и все-таки… все-таки спасли мне жизнь!
Я не сражаюсь с женщинами, — с улыбкой ответил Гавриил.
Вы должны были бы жестоко меня ненавидеть! — воскликнула Агнес, скрестив руки на груди.
Нет, я не питаю к вам никакой злобы. Я охотно спас бы вас из во сто раз большей беды, но полагаю — как вы и сами теперь видите, — что я могу быть вашим… знакомым только пока это крайне необходимо. Но чтобы вы окончательно убедились, насколько я заслуживаю вашего глубочайшего презрения и ненависти, выслушайте и еще кое-что: мой отец был русский, и всего несколько недель назад я сам состоял в русском войске, то есть был врагом вашего народа и орденского государства.
На лице Агнес бледность сменилась краской.
Значит, вы все-таки.. — пролепетала она, словно умирающая.
Что?
Тот, за кого вас принял юнкер Рисбитер…
Русский шпион? — закончил Гавриил, слегка покраснев. — Нет, я не шпион, не изменял я и своей родине. Я честно сражался против немцев и шведов, и я так же искренне желаю, чтобы владычество их в этой несчастной стране кончилось. Жизнь населения этой страны не может стать хуже, чем была под тяжелой рукой немцев, а под властью Москвы могла бы улучшиться, ибо царь Иван Васильевич, прозванный Грозным, правда, очень крутого нрава, но народ его свободен[5] и перед суровостью царя трепещут прежде всего упрямые бояре, в то время как простой народ может жить в мире и благоденствии. Московские цари — большие ценители просвещения, поэтому они уже давно стремятся завладеть прибалтийскими землями и гаванями как воротами к западноевропейскому просвещению, и рано или поздно эти земли перейдут к ним. Тот, кто помогает русским в осуществлении этих намерений, сокращает бедствия нашей несчастной родины и приближает мирные, счастливые времена. Гавриил произнес эти слова звучно, почти торжественно, как пророчество, и во взгляде его сверкнул огонь подлинного вдохновения.
— Простите! — прошептала Агнес. Вздох облегчения вырвался из ее груди, на глазах заблестели слезы — слезы благодарности. Она не хотела презирать этого человека!
Довольно долго царило неловкое молчание. У Агнес аппетит совсем пропал; между тем Гавриил молча кончил свой завтрак и прилег отдохнуть на мягкую траву, подперев голову рукой. Он не решался поднять глаза на Агнес, потому что чувствовал себя виноватым и был недоволен собой.
«Какой дьявол заставил меня все выболтать? — с сожалением думал он. — Было бы куда лучше, если бы она принимала меня за сына какого-нибудь немецкого графа и с полным доверием отдала бы себя под мою защиту. А теперь настроение ее испорчено, дружба наша разрушена, доверие потеряно. Удивительно, что она еще терпит мое присутствие. Как я все-таки еще молод и глуп, да и сердце у меня, видно, черствое, если я мог так необдуманно огорчить и расстроить бедную, всеми покинутую девушку. Правда, не я один виноват. Почему она так кичилась своим сословием? Кровь во мне вскипела. Но глупость сделана, и я должен постараться как-нибудь ее исправить. Как она, вероятно, в глубине души теперь меня презирает и ненавидит!»
Но когда Гавриил немного погодя осмелился поднять глаза, он с безмерным удивлением увидел, что лицо Агнес не выражает ни гнева, ни презрения. Правда, она немного побледнела, но лицо ее оставалось спокойным, взгляд, который она обратила на Гавриила, был полон нежного участия.
Расскажите мне о своей жизни, — сказала Агнесс тихо.
О моей жизни? — воскликнул Гавриил с удивлением. — Что мне еще о ней рассказывать? Вам уже известно, кто я и чего стою. Я полагал, что у вас нет ни малейшего желания что-либо еще узнать о таком человеке, как я.
Агнес серьезно покачала головой.
По тому, что мне известно о вашей жизни, я совсем не могу судить, кто вы и чего вы стоите. Вы ведь не какой-нибудь заурядный человек, о всей жизни которого можно рассказать в двух-трех словах. Говорите что хотите, но я пока остаюсь при убеждении, что вы стремитесь унизить себя в моих глазах. Расскажите мне все, тогда я сама увижу, что мне думать о вас. Или вы скрываете какую-нибудь тайну и боитесь предательства с моей стороны? У вас нет доверия ко мне?
Я никакой тайны не скрываю.
Отчего же тогда вы не хотите удовлетворить мое любопытство? — настаивала Агнес. — Вспомните, вы же сами вызвались быть моим слугой и обещали повиноваться мне. Разве вы уже забыли, что я — строгий юнкер Георг фон Мённикхузен, который не потерпит непослушания и упрямства своего слуги.
Что правда, то правда, — улыбаясь, сказал Гавриил. — Каждый хозяин вправе требовать от слуг, чтобы те докладывали ему о своих проделках. Так выслушайте же, юнкер Георг, если у вас хватит терпения, скучную повесть о жизни вашего верного оруженосца Габриэля.
Агнес, покраснев от радости, кивнула головой, скрестила руки на коленях и приготовилась спокойно слушать.
