Князь Барбашев - [62]

Эх, Иосиф. Тогда, на соборе 1503 года, сникли они под давлением его воли и красноречия, уступили, а ведь видели же, что и вправду, проповедуя любовь к ближнему, монахи сами и сёла держат, и слуг имеют, и хлеб с деньгами в рост дают, а недоимщиков сами судят и кнутом бьют, словно каты заправские. Видели, но уступили. Вот господь и упреждает, что коли так и будет далее продолжаться, то лишиться церковь русская его благодати, что бы через тернии и кровь вновь возвернуться к свету истинны. Терпелив господь, но бойтесь гнева его.

На миг, всего на краткий миг восхотелось Вассиану, что бы этого разговора не было. Но порхнуло и прошло, ибо в правоту своего дела, завещанного ему Нилом Сорским, Вассиан верил истово. Андрей-же, вываливший всё на сухие от времени плечи старца, теперь лишь молча стоял перед ним, чувствуя как груз ответственности спадает с его души. Ну да, переложи участь принятия решения на другого, и жить легче станет. С другой стороны церковная кухня слишком своеобразна и окунаться в неё княжичу совсем не хотелось. Не его это, не его. А вот преподобный Вассиан - совсем другое дело. Он и так делал всё в нужном Андрею русле, и ему оставалось только донести до того, что иосифляне оказались более гибкими в борьбе. Потому и напирал на то, что в борьбе церкви против государства у последней шансов на победу не было, а то свои заскоки ведь и у нестяжателей были. А описав последующие беды, он надеялся, что теперь они окажутся не столь твердолобы и уступят желанию государя, недаром он столько об этом распинался тут. Да и вообще свою программу малость подкорректируют ввиду открывшихся данных. Ну и на всякий случай, ввернул, что господь не токмо православных, но и католиков, хоть и отколовшихся от единой церкви, но остающихся христианами, упредит об том же, через некоего Мартина Лютера. Тут весь расчёт был на то, что Лютер появиться раньше, чем Василий надумает разводиться, а значить сработает именно на его, Андрея, версию и тогда может быть и вправду окажется, что не зря он тут сжёг кучу нервов и церковь-таки пойдёт совсем иным путём (во, блин, дожили, как Владимир Ильич заговорил).

Фух! Выйдя из ворот монастыря, Андрей непроизвольно перекрестился: такой груз с души упал. Что не говори, а разговор со стариком отнял много сил, как физических, так и душевных. Не, ну его на фиг, такое прогрессорство. Это в книгах читать хорошо, а вот на самом деле говорить с такими личностями никаких нервов не хватит. Всё к черту, пора в деревню, на природу. Там, конечно, тоже дел невпроворот, но зато всё проще и понятней, чем в водовороте политических страстей.

А в маленькой келье, преклонив колена пред ликом господним, истово молился могучий старец, пребывавший в некоем раздрае от обрушившегося на него знания. Не верить услышанному было нельзя, верить - страшно. Но и опускать руки было не в его характере. Молитва поможет успокоить метущуюся душу, очистит разум и, даст бог, позволит увидеть тот путь, что проведёт его мимо тех треволнений, что поведал юный княжич. Тяжёлый маховик изменений был стронут, и оставалось лишь надеяться, что он не смахнёт лишнего с шахматной доски истории.

Глава 10

Лето в этом году выдалось просто на загляденье. Поля, обильно политые потом, любовно взоранные и засеянные, радовали взгляд наливающимся колосом. В садах поспевали смородина да крыжовник, в лесу грибов и ягод народилось полным-полно, на огородах морковь и лук закучерявились, набирала цвет капуста. В реке вновь стало полно рыбы, и ужас зимнего голода истончился и исчез из памяти бережичевцев. Жизнь вошла в привычную колею, новый хозяин, побывав пару раз по весне, больше пока в деревне не появлялся и всеми вопросами, как и раньше, занимался Нездин.

Но все когда-нибудь кончается. Вот и их спокойное житьё закончилось с приездом хозяйского послужильца Олексы. Тот с первого же дня развернул бурную деятельность: соорудив себе из двух жердей и доски измеритель, принялся с помощью ребятни что-то отмеривать на земле, вбивая в нужных местах колья. Расспросив детвору, выяснили, что так он размечает места под дворы для новых холопов, что вскоре должен привести князь. А посчитав количество предполагаемых дворов, только головой покачали: с размахом прикупился новый владелец деревни.

А потом в деревню прибыл караван, ведомый Годимом, и сразу же в Бережичах стало непривычно шумно. В разных концах деревеньки громко застучали топоры, возводя избы для новоприбывших, приехавшая молодёжь тут же успела сотворить пару драк со старожилами, позабыв, что ныне они холопы, а не свободные землепашцы, а старшие в семьях перезнакомиться друг с другом. В общем, шёл обычный процесс притирания новоприбывших с местными.

Наиболее бурно народ обсуждал распределение земли - главной кормилицы крестьянина. Ведь чаще всего холопам не выделялся свой надел и кормились они с того, что работали на барских полях, давая простому крестьянину возможность меньше тратить времени на барщину, забирая на себя до две третий всех работ. Андрей же смотрел на них с несколько иной колокольни.

Социальный статус закабаленных им людей включал как элементы рабства, так и элементы экономического принуждения или полукрепостнические отношения. Да, он помнил, что производительность работавшего на своей надельной земле крестьянина была выше производительности полного холопа-раба. Однако жизнь в этом времени наглядно показала ему, что не всегда помещикам удавалось воспользоваться преимуществами крестьянского труда, потому как эти самые крестьяне постоянно носились туда-сюда по всей стране словно перекати-поле. Оттого незадачливые землевладельцы часто испытывали острую нехватку крестьян в своих поместьях и вотчинах (да что далеко ходить, он сам тому пример). Потому-то им и приходилось считаться с крестьянскими переходами и проявлять сдержанность при взыскании с крестьян повинностей: чуть перегнул палку и всё, крестьянин уже готов встать на лыжи. Да ещё богатые соседи (крупные вотчинники и в большей мере монастыри) могли поспособствовать отъезду трудника из любого поместья, давая тому денег на выплату "пожилого" и получение "отказа". А вот холопы ни о каком переходе и мечтать не могут, будучи лично несвободными. Да к тому же, нельзя забывать и о том, что холопы пока ещё облагались пониженными, по сравнению с обычными крестьянами, государственными налогами. То есть только своим холопством они уже давали владельцу экономическую выгоду. Ну и главное, холоповладелец мог методом кнута и пряника сильно интенсифицировать их труд, что в случае Андрея означало введение новых агротехнических приёмов. А то привычные тут сам-3 его не совсем устраивали. Точнее не устраивали совсем!