Князь Барбашев - [164]

Ласково похлопав мерина по морде, Андрей вскочил в седло и тронулся дальше. Нужно было поспешать, ибо сегодня к нему должен был пожаловать давно ожидаемый гость.

Слава богу, к моменту его приезда братец Миша всё ещё был в церкви. Отдав мерина конюху, князь поймал первого попавшегося холопа и велел притащить горячей воды в баньку. Заодно туда же принести отданное на постирку и поглажку исподнее и верхнюю одежду.

Да, глажка. Вот кто бы знал, что такая привычная вещь, как утюг на Руси ещё не практиковалась. Для того чтобы погладить постиранное и отжатое вручную бельё, его наматывали на валик или скалку, образуя тугой свёрток и хозяйка сверху прокатывала его "рубелем" - длинной деревянной плашкой с рёбрами на нижней поверхности и рукоятью на конце. Катали так, что даже плохо постиранное всё одно становилось белоснежным, как будто из него все "соки" выжали. Отсюда, кстати, и пословица появилась: "Не мытьём, так катаньем".

Андрей долго присматривался к процессу, вспоминал исторические фильмы, и, наконец, решил-таки попрогрессорить. В конце концов, утюг на углях не такая уж и не выполнимая вещь, что и доказали кузнецы-умельцы. Зато теперь постиранная и откатанная по старинке одежда ещё и подвергалась какой-никакой, а термообработке. Ну и стрелочки можно было бы навести, если б было на чём. Правда на ура новинка пока расходиться не собиралась. Ну и пусть, важнее было то, что его одежда и бельё гладились горячим утюжком.

Сполоснувшись и одевшись во всё чистое, Андрей поднялся в свою комнату и там рухнул на лавку, дабы скоротать время до встречи, листая новую книгу, купленную на торгу.

Этого мастера корабельщика отыскал всё тот же купец Урвихвост. Где и как он умудрился это сделать, Андрея не интересовало. Главное, чтобы этот Ионуц Викол умел строить корабли по-новому. Хотя и смешно звучать будет: русские новомодные корабли будет строить молдаванин.

Да-да, это там, в 21 веке словосочетание молдавский флот уже само по себе вызвало бы улыбки, а вот тут, в 16, оказывается, это был действительно флот. Не военный, нет, до этого он, видимо, так и не дорос. Но торговый и каперский был вполне себе. Молдавские каперы позволяли себе грабить даже турецкие суда, а торговцы достигали Венеции и Генуи. Правда рождение и пик этого флота пришлись на времена Штефана Великого, но и поныне были живы те, кто строил и ходил на кораблях под молдавским флагом. И пусть Оттоманская империя ныне отторгла морское побережье у Молдавского княжества, но его корабли, спускаясь по Дунаю, всё ещё ходили до Стамбула.

Молдавский мастер прибыл точно после послеобеденного сна. Дворовый служка сразу же отвёл его в комнатку на первом этаже, где Андрей собирался провести переговоры. В верхние покои не повёл не потому, что хотел умалить его достоинство, а просто не хотел в очередной раз выслушивать сентенции Михаила по поводу чрезмерного общения с неродовитыми людьми. Да-да, заразу чванства старший братик давно уже подхватил. Да и как иначе, коли постоянно крутишься при дворе. И не объяснишь ему, что личные беседы для дела нужны. Пробовал, было дело. А потому стал всё чаще задумываться о собственном домике в столице.

Викол-же оказался сухощавым крепким стариком, длинные усы которого были как будто свиты из узловатых верёвок. Лицо его, заросшее редкой, словно выщипанной гусями бородкой, изрезано было морщинами. Ему уже перевалило за семьдесят, но волосы у него оставались черными. Только левая бровь была рассечена пополам старым рубцом - явная отметина давней раны.

Одет он был в кунтуш из голубого фландрского сукна, на ногах красные сафьяновые сапоги, а старая кушма была ловко сдвинута набекрень.

- Здрав будь, Андрей-водэ, - степенно поклонился старик. Его русский был довольно неплох, что радовало, так как молдавского языка князь не знал. - Донесли до меня добрые люди, что ищешь ты мастера-кораблестроителя.

- И тебе того же, мастер. Да, ищу. Да вот не абы какого, а такого, кто умеет борт стык в стык рубить, а не внахлёст.

Старик хитро улыбнулся.

- Та наука мне ведома, да вот не шлёт ваш государь грамот о найме.

- По государевой жалованной грамоте я имею право нанимать иноземцев, - строго произнёс Андрей, прекрасно понявший, о чём намекал мастер. Но, спасибо митрополиту, у него теперь было чем отмахнуться от любого государева служаки.

- То добрая весть для меня, князь, - сложив ладошки у груди, поклонился старик.

- Почто? Али убил кого дома, а ныне сбежать желаешь?

- Почти так, князь, - спокойный ответ старика буквально ошарашил Андрея. А тот, не давая собеседнику возмутиться, продолжил: - Только дело то стародавнее.

- Так даже? И что за дело?

- А ещё по молодости прошло. Служил я тогда у купца Александрэла Чорного. Хаживал с товаром до самых земель италийских. Но чаще в Кафу лежал наш путь, покуда не надумал турецкий султан избавить Крым от христиан. Году от рождества Христова 1475 осадила безбожная армия генуэзский город. На четвёртый день внешние стены были разрушены. Генуэзцы вынуждены были прекратить артиллерийскую дуэль и вступить в переговоры. Ответ Кедук-Ахмет-паши был высокомерным и непреклонным: "Защищайтесь, если можете!". И тогда перетрусившее кафское правительство во главе с консулом Габеллой предложило беспрекословную сдачу города, полагаясь на милость победителя. Глупцы! На жителей побеждённого города была наложена огромная контрибуция. А затем началось воздаяние по заслугам. Сначала полторы тысячи юношей и подростков были отторгнуты от семей и отправлены для пополнения войска янычар. Лучшие христианские церкви были разрушены, те, что похуже, обращены в мечети. А на девятый день победитель устроил пиршество, на которое пригласили всех, кто участвовал в сдаче города. После пира каждого из них сводили по узкой лестнице за крепость к морю и убивали. Консула-же Габеллу пощадили, осудив на работу гребцом на галерах. Все италианцы и все именитые граждане города были изрублены. Повезло тем, кого турки вывезли и поселили в бывшей генуэзской части Константинополя - в Пере. Богатая, великолепная Кафа превратилась в кучу развалин, где скитались чудом уцелевшие жители.