Так стоит ли удивляться, что в подобной ситуации среди ливонского общества стала поднимать голову «партия войны», требующая решить возникшую проблему самым радикальным образом, а именно «поставить на место» излишне обнаглевших, по их мнению, московитов силовым путём. Вот только даже её представители прекрасно понимали, что без союзников Ливония недолго выстоит против вражеских орд. Уж если даже в союзе с Литвой последнюю войну с восточным соседом удалось свести только к почётной ничьей, то один на один не стоило и пытаться. Зажатая между Литвой и Русью небольшая Ливония выживала во многом лишь за счёт противоречий между двумя этими гигантами. Вот поэтому катастрофическое поражение литвинов в последней войне, захват русскими Подвинья, а позже и бесцеремонное, с точки зрения ливонцев, навязывание Риге своих торговых условий, привели бюргеров в тихий ужас. Уж если могучая Рига склонила свою голову, то кто уверит, что завтра не придёт и их черёд. А отсюда вытекал закономерный вопрос: возможно, время бездействия кончилось, и пришёл момент дипломатам отрабатывать свой хлеб?
И потекли орденские посольства по разным землям и странам, да только мало кому были интересны проблемы далёкого северо-восточного захолустья.
Карл и Франциск увлечённо воевали друг с другом из-за итальянского пирога. А английский король то воевал на стороне императора, то мирился со своим французским коллегой.
Папа был, конечно, готов поддержать свой орден, но только словесно. Немалые деньги из церковной казны тянула всё та же война за Италию и противостояние лютеровской ереси, которая, словно ржа, разъела уже один крестовый орден и неумолимо приближалась ко второму. Но ни лишних войск, ни лишних средств у наместника Христа на земле не было, да и заметно потеплевшие отношения между Москвой и Ватиканом тоже накладывали свой отпечаток. Всё же турки для Святого престола были куда более насущной проблемой, чем нищий орден на отшибе цивилизованного мира.
Шведский король был больше озабочен внутренними проблемами и наоборот, стремился заключить договор с московским великим князем, а не думать о войне с ним.
Да и новому датскому королю тоже было не до ливонцев. У него ещё не был взят Копенгаген, а наёмники, как известно, стоят дорого. Так что ему было всё равно, кто будет платить зундскую пошлину, лишь бы платили исправно. По крайней мере, пока.
А король польский и великий князь Литовский, подзуживаемый Альбрехтом Прусским, был для Ливонии как бы ни менее опасен, чем восточный сосед, который пока покушался только на деньги, но никак не на земли самого Ордена.
В общем, получалось как всегда: дружба дружбой, а своя рубаха к телу ближе.
Но вот сам факт поиска союзников весьма сильно обеспокоил Думу и великого князя, правильно оценивших, против кого началась вся эта возня.
— Да, не вовремя всё, — выдохнул Андрей, вставая из кресла, чтобы налить гостю очередной бокал. В отличии от многих местных, он помнил, что слуги — самые информированные люди в доме, а потому при серьёзных разговорах предпочитал самообслуживание, а его личный кабинет был обшит войлоком для лучшей звукоизоляции.
— Но, если драка неизбежна, — добавил он, улыбнувшись, — бить надо первым.
Шигона с этой фразой был не согласен, по крайней мере, в большей части ситуаций, когда князь её произносил, но Андрея это никогда не волновало. Оба сановника понимали, что ливонский вопрос назрел и перезрел уже давно. Правда, и вляпаться в Ливонскую войну по образцу Ивана свет Васильевича, для попаданца тоже было боязно. Хотя, надо признать, нынешняя дипломатическая ситуация была для Руси куда лучше, чем во второй половине столетия в его прошлом-будущем. Но заручиться дополнительной поддержкой того же императора было бы всё равно неплохо.
* * *
А об императоре Андрей подумал не просто так. Просто, несмотря на все препятствия, чинимые польским королём, который просто взял и не пропустил имперского посла Гильдербранда на Русь, второй посланец Карла, некий Варфоломей из Любека, добрался-таки до Москвы и привёз письмо от императора с предложением «братства и любви» между державами. Разумеется, в Москве были только рады подобному, а потому сразу же отправили в Испанию своего посланника Якова Полушкина. Тот, с честью выполнив порученное ему дело, вернулся обратно уже в сопровождении имперского посла Антонио де Конти и новыми предложениями от короля Испании и императора Священной Римской империи Германской Нации к Emperador de Rusia, как именовали на Пиренеях великого князя. И уже в Москве состоялся очередной этап переговоров на высшем, так сказать, уровне.
В Кремле благосклонно отнеслись к идее восстановить союз между государями, как это было при деде императора Карла — Максимилиане. Что по обычаю отразилось и на самом после. Его завалили подарками от казны, приглашали на пиры и охоты. Звали в гости знатнейшие люди, был среди которых и Андрей.
Хорошее знание латыни позволило ему обойтись в разговоре без переводчиков, а де Конти оказался вполне себе хорошим собеседником. Не привыкший к тяжёлым русским застольям, имперец был приятно поражён «европейскостью» княжеского дома и лёгкостью тамошнего угощения. А также кругозором хозяина.