Князь Барбашев-2 - [206]

И вот где теперь, спрашивается, ему взять столь нужные для осады пушки? Только в Крыму, у родственника, или у осман. Хотя османы ныне сами вели войну в Европе, так что оставался только Крым. Так же он не отказался бы и от отряда тюфенкчей, но вряд ли брат отдаст ему своих гвардейцев. Так что на роль пехоты вновь пойдут податные черемисы. И следовало поторопить мастеров в Бишбалте дабы быстрее оснащали суда, ведь понятно же, что, не имея возможности подвезти помощь по сухопутью, русские попробуют организовать снабжение судовой ратью.

В общем, лето 1522 года обещало быть не менее интересным, чем прошлогоднее.

* * *

Тарусса, как крепость, входившая в состав стратегической линии по реке Оке, была достаточно добротно укреплена, а потому пережила крымский смерч с относительно малыми потерями, хотя ей и пришлось пожечь посады, когда в окрестностях появились татарские разъезды.

Но малая потеря для города, для отдельной семьи может легко стать огромной бедой. Именно так и произошло в семье тарусского купца Петра, что, не послушав советов своих складников, решил-таки попытать счастья на казанской ярмарке. Чертил, решивший по совету третьего складника остаться дома, даже поругался со своенравным товарищем, а потом несколько дней болел душой, запивая горечь плохого расставания хмельными напитками.

Потом, правда, он успел и пожалеть, что не пошёл вместе с Петром, как это делал все последние годы, пока не долетел до Таруссы слух о казанской замятне. Следом на Русь нагрянули татары, и купцу стало не до переживаний: одев бронь, встал он на стены родного города, готовясь отстаивать его в рядах городского ополчения. И только после того, как орды людоловов убрались восвояси и стало возможно вновь вернуться к обычной жизни, Чертил осознал всю величину потери. Ведь в их тандеме Пётр играл ведущую роль.

А вот жена Петра и вовсе до самого Рождества не хотела верить, что осталась вдовой, и жила надеждой, что мужа просто поработили и вот-вот пришлют условия с выкупом. Но после Рождества в Таруссу заехали счастливцы, что смогли пережить казанскую резню, и эта надежда растаяла, как утренний туман. Она бы, возможно, подалась в монахини, но дети ещё не достигли того возраста, чтобы оставить их без материнской опеки. Так уж вышло, что за последние десять лет трое их первенцов умерли от разных причин, и ныне на руках у вдовы оказалось три дочери и сын, самой старшей из которых было ещё далеко до совершеннолетия. Одно радовало: за последние годы дела у складников шли великолепно и денег, не смотря на гибель мужа и потерю товаров, у неё хватало, чтобы и содержать хозяйство, и поднимать детей. Да и Чертил вовсе не собирался оставлять семью друга и сам предложил отпускать с ним Никиту (так Пётр сына прозвал), дабы начать учить того торговому делу.

А потом и от третьего складника примчался гонец с небольшим кошельком для безутешной вдовы и письмом для Чертила, в котором он попенял купцу, что тот не смог остановить товарища, а потом поделился с ним рядом предложений как без потерь пережить эпоху неурядиц. Ведь последние лет семь основной доход у небольшого товарищества состоял из поездок на казанскую ярмарку, которые в ближайшие годы вряд ли получиться восстановить. При этом менять основное направление деятельности, как и терять доходное партнёрство, никто из них не собирался.

В общем, не смотря ни на что, жизнь продолжалась…

* * *

Москва нежилась под ласковым весенним солнышком и радовалась наступающему теплу.

Повсюду звенела капель, таял опостылевший за долгую зиму снег и бежали звонкие потоки. Многочисленные мелкие ручьи и речки разом набухли от стекающей к ним влаги и усилили напор, что принесло городу только благо, ведь талые воды смыли всю накопившуюся вокруг них грязь, а так же унесли из кремлевского рва дрянь и нечистоты, скопившиеся здесь за зиму.

Монотонно звонили колокола, приглашая прихожан к обедне.

«Эх, рано приехал», — подумал про себя Андрей, въезжая верхом через распахнутые Фроловские ворота. Позади остался выложенный белым камнем и наполненый водой ров, через который от проездных башен были переброшены деревянные мосты, и Пожар с его торговым многоголосьем. Не смотря на то, что торговать на площади разрешалось только вразнос, дабы не занимать постройками пространство перед крепостными стенами, торговые ряды поражали разнообразием товара и многолюдием. Был бы один, точно застрял бы в этом потоке, а так, ехавший впереди послужилец постоянно бил рукояткой плети по барабану, привязанному у седла, чтобы народ уступал дорогу князю. А если кто замешкивался, тому, бывало и плетью попадало по спине. Кстати, многие бояре предпочитали бить в барабан сами, но Андрею заниматься местным прообразом мигалки было не интересно.

Сегодня он ездил посмотреть, как проходит восстановление его двора, а заодно и возведение теплиц, где будут выращиваться не только экзотические овощи, но и целебные травы, семена которых привозили Андрею постоянно.

День выдался не по-весеннему жарким, и теперь он ощущал некоторый дискомфорт от прикосновения волглой от пота рубахи к телу. Сейчас бы в баньку, но приходилось спешить на службу, скучать на многомудрых заседаниях. А ведь уже лето не за горами. И это больше всего нервировало князя. Вот-вот должна была начаться навигация, а он торчал в Москве, потому что из Литвы прикатил посланник, и государю вздумалось принять его большой думой. Но не скажешь ведь великому князю, что неинтересны ему эти посиделки, мол, работы и без того много. Так что пришлось ещё на время задержаться в столице, хотя душа так и рвалась к морскому простору.