Князь Барбашев-2 - [156]

Да, те же пёрты русичи приняли легко, даже посмеялись, так ведь потому как их до того не было. Ну, придумали иноземцы нужную вещь, так и возьмём и устройство и название. А вот во всём остальном-то зачем, коли своё, русское имеется? Вот и дошло до Андрея, как до той утки на седьмые сутки, что не всегда нужно идти против течения. Потому и засел за словарик. Больше для себя, конечно, но и по опыту зная, что такие словари всё одно нужны будут.

И теперь привычные только ему фок-, грот- и прочие мачты вновь превратились в привычные местным первую щёглю, вторую щёглю и так далее по счёту. Зато нанятый чуть ли не от сохи молодой мореход теперь не пучил глаза, пытаясь вспомнить, что такое эта грота-мачта, а сразу бежал куда нужно. То же получилось и с парусами. Хотя Андрей честно думал, что раз уж тут на Руси ничего такого ещё не было, то, как и с пёртами, пройдут его нововведения. Ага, разбежался! Мореходы — народ смекалистый! Раньше на двухмачтовых лодьях как было: первый парус, второй парус — и всё понятно. Сейчас, когда количество парусов только на одной мачте прибавилось, мужички предпочли не ломать язык чужими словами, а переиначить всё по-своему. Да, для андреева слуха команды эти казались дикими. Вот, к примеру, как командовали постановку фор-марселя на шхунах: «Второй парус на первой мачте ставить!». Весьма непривычно, но зато всем понятно, даже ему, хе-хе. Он попробовал было рассказать про краткость команд, но и тут был не понят. Ведь не так уж и сильно отличаются «фор-марсель ставить» от «второй на первой ставить». Хотя гафель он всё же отстоял. Так что, как звались в его истории шхуны гафельными, так и тут будут зваться. А во всём остальном, похоже, не бывать более на русском флоте всем этим бом-брам-хрямов. Придумают своё, если, конечно, не загнётся мореплавание после его смерти. Хотя, глядя на то, как с годами всё больше купчишек в дальний путь собирается, росла у Андрея уверенность, что как было раньше уже точно не будет.

* * *

А прогрессорство же его вылилось в то, что оставшиеся без хозяев и взятые под его руку смолокурни начали ставить не как привыкли местные, в ямах, а как в его камской вотчине повелось. Хотя, как сказать, кто тогда больше сил и знаний приложил. Это ныне технология отработана была, а в своё-то время, сколько копий сломано было, мама не горюй!

Ведь как местные это делали? На сухом месте выкапывали яму и обмазывали её глиной. На дне ямы выкапывали ещё подъямник, в который вставляли деревянный ларь, куда и собиралась смола. В яму загружали древесину, затем клали хворост и поджигали. Когда древесина достаточно разгоралась, яму покрывали дёрном и засыпали землёй для прекращения доступа воздуха, оставив лишь несколько маленьких отверстий на поверхности. Курение смолы продолжалось 5–7 дней. После чего скопившуюся в ларе смолу доставали и разливали по бочкам.

Когда вместо смолья, то есть древесины сосны и ели, в яму загружали древесину берёзы или берёзовую кору, на выходе получали дёготь.

А если нужен был скипидар, то его гнали отдельно из живицы.

Технология эта была отработана веками и, казалось бы, зачем в неё было лезть Андрею? Он бы и не полез, да вот только так получилось, что хоть и считал он сам себя городским, но жил-то всё же в деревне, которая на двести лет была старше города, в котором он учился и проводил большую часть своего времени. А старики, заставшие по их словам чуть ли не революцию, глядя на них, часто ворчали, что молодёжь деревенская ныне старые промыслы совсем забросила, отчего дёготь — дожили, называется — покупать приходится, а ведь когда-то в округе пять печей смолокуренных стояло. И вот это «печи», а не «ямы», и отложилось, как оказывается, в княжеской голове!

Вот и вспомнил он об этом, когда впервые посетил местную смолокурню. Но зато как вспомнил, так и загорелся. Ведь не просто же так в своё время ямы на печи заменили. Ну и началось…

Ох и намучились мужики с этими печами. Ох и перемыли косточки князю (за глаза, разумеется), ох и накостерили его. Не забыли и про великое да могучее «деды так делали, а мы чего?». Да, это когда более-менее знаешь, что нужно менять, прогрессорить легко. А когда в голове одни только намёки? В другой раз он может и отступился бы, но теперь упрямство заставляло его раз за разом повторять эксперимент, пока, в конце концов, нужный результат не был достигнут. Зато отныне за одну варку смолокуры получали сразу и смолу, и скипидар, а в сухом остатке ещё и древесный уголь оставался, что так нужен был для железоплавильных домн. И вот тогда, оценив полученный результат, мужики-смолокуры уже с восхищением начали смотреть на князя и его придумку. Правда, в виду отсутствия термометров, возникла новая беда. Дело в том, что скипидар выделяется при более низкой температуре, чем смола, и чтобы выжать его максимальное количество, нужно было правильно регулировать температуру горения и нужное время держать в топке необходимый жар. А всё, что имелось у смолокура, это его собственный опыт и умение. Но не боги горшки обжигают, вот и они со временем набили руку в новом способе.