Князь Барбашев-2 - [154]

Но в любом случае, как поётся в песне: «сборы были недолги», и вскоре полуторатысячная русская рать, оставив в Пропойске крепкий гарнизон, тронулась в путь, спустившись на судах по полноводному Сожу к Днепру, а оттуда и до Киева. Там они недолго отдохнули, пополнили запасы и немного усилились за счёт охочих людей, а так же обзавелись более вместительными стругами и опытными проводниками.

Дальше пошли уже двумя отрядами: конным по берегу и судовым по реке. Длинным хвостом растянулась флотилия по водной дороге. С головного струга порой не видать было конца каравана. И чем дальше уходили на юг, тем реже попадались леса. Пока не настал момент, когда не за что стало уцепиться глазу: ни дерева на земле, ни облака на небе. И всё горячей пекло солнце. Днепр качал и баюкал суда до самых порогов, которые преодолели относительно безболезненно. Не в том смысле что легко, а в том, что никто им этого сделать не помешал. Сам же проход оказался тем ещё адом. По одним порогам шли сплавом, когда струги летят все быстрей и быстрей, а в каменной гряде зияет лишь узкий проход, и кажется, что не вывернуть, что вот-вот и сядет судно на камни, разобьётся вдребезги. А на других, ухватившись за канаты, по нескольку десятков человек на один, тянули корабли через скалы берегом, срывая ладони в кровь. Но глаза боятся, а руки делают, и вот уже пройден последний порог и, погрузив обратно выгруженные для облегчения стругов припасы, отряды оказались, наконец-то, в низовьях великой реки.

И тут выяснилось, что не такие уж и пустынные были здесь берега. Первым на глаза попался Таванский перевоз, где сходились дороги из крымской Кафы на Львов, на Киев и дальше на север на Русь. Однако возведённый на днепровском берегу для защиты перевоза Ислам Кермен вовсе не выглядел неприступным, и никто не удивился, когда гарнизон даже и не подумал сопротивляться неожиданно появившейся рати, и просто бежал в днепровские плавни. Оставив после себя огромный костёр из всего, что могло гореть, и, взяв первую, хоть и скудную добычу, русская рать двинулась дальше. Туда, где возвышался из воды остров Тавань с его укреплениями на берегу, и мимо которого Днепр протекал единым руслом шириной в полкилометра, чтобы спустя две мили вновь разделиться, образуя многочисленные острова и протоки между ними. Недаром именно тут в семнадцатом веке натянут цепи через реку, для защиты от идущих на промысел казаков. Однако сейчас никаких цепей не наблюдалось, и рать просто проплыла мимо, подвергнувшись лишь небольшому обстрелу из луков с берега.

Точно так же проскочили и мимо Тягина, чтобы спустя несколько суток увидеть широкое устье Днепра и лазурный берег Чёрного моря.

Здесь сделали привал и провели последний совет, думая, что делать дальше. Сюда, на совет, вызвали кормщиков и всех, кто по каким-либо причинам уже бывал в Крыму. Долго судили да рядили, ибо задуманное было непривычно, да и боязно было, что уж там, сразу-то в пасть хищнику соваться, но всё же решились. Осмотрели струги, проверили оснастку. И, помолясь, вышли поутру в море…

* * *

А того, что случилось потом, не ожидал никто. Ни татары, ни сами русские. Потому что по полной сыграли факторы удачи и внезапности. Впрочем, ещё римляне заметили, что audaces fortuna juvat — счастье сопутствует смелым.

Поход практически сразу начался с побед: едва вышли в море, как столкнулись с парой купеческих кораблей, не спеша идущих в Очаков, которые и взяли лихим наскоком. С трудом насобирали умельцев для новых экипажей, потому как трофеи решено было взять с собой. Повезло, правда, что большинство матросов на купцах были из греков, и помирать за османов вовсе не пожелали. Зато неплохо знали крымское побережье. Да и корабли позволили разгрузить струги, на которых стало очень тесно от подсевших кавалеристов и их коней.

Потом было долгое плавание вдоль берега до острова Джарылгач, где суда одним рывком пересекли одноимённый залив, после чего уже пристали к самому крымскому берегу. Но, только захватив и разграбив первую попавшуюся прибрежную деревню, русичи поверили, что пришли в Крым не как рабы, а как воины. Здесь же, в деревеньке, освободили и первых полоняников и выгрузили кавалерию, которая под началом Петра Засекина, прихватив проводников, тут же ушла в самостоятельный рейд. А судовая рать, отданная Ивану, бросилась терроризировать черноморское побережье Крыма.

И началось! Кочевья и селения, где находили русских полоняников (а такими были практически все), вырезались под корень. Местные мужчины считались плохими холопами, а дети и старики только бы тормозили войско. Вот и хватали в основном лишь молодых баб да девок, ну и редких в этих местах умельцев-ремесленников. Грузили всё прочее, что с точки зрения русича было ценным, на корабли, а остальное убивали, ломали и жгли, дабы не досталось уже никому. Пусть придёт ушедший в поход воин к разорённому пепелищу и почувствует всю горечь, что испытывали те, кто пострадал от его деяний! Разумеется, не пропускали и мимо идущие корабли, если те, конечно, не успевали ускользнуть в открытое море, куда стругам выход был противопоказан.