Князь Барбашев-2 - [149]

С утра русский капер оказался настолько близок, что стали различимы даже мелкие детали его корпуса. И на нём явно готовились к бою.

Впрочем, появление преследователя ещё с вечера развеяло сонное оцепенение, царившее на палубах торговых кораблей. Там тоже, как и на «Морском коне», спустили шлюпки на воду. А с утра разожгли фитили и зарядили орудия, по крайней мере те, у кого они были. Теперь же команды спешно облачались в доспехи (впрочем, у большинства это были просто куртки из толстой кожи, иногда даже обшитые металлическими бляхами), а лучники натягивали тетиву, готовя оружие к бою. Вот только боя, как такового не случилось.

Дав предупредительный выстрел, русский капер потребовал от всех спустить паруса и лечь в дрейф. Но последовал этому сигналу один «Морской конь», команда которого недовольно уставилась на своего шкипера, но заработанный годами авторитет удержал их от открытого возмущения. Остальные же попытались или сбежать, или сопротивляться, но ни тем, ни тем не выгорело. Убежать от более быстроходного противника было просто не реально, а прежде чем взять купеческий корабль на абордаж, его просто расстреливали картечью. И когда абордажная команда высаживалась на залитую кровью палубу, сопротивляться им было уже обычно некому.

Когда капер направился в сторону «Морского коня», на нём изрядно струхнули и напряглись все, без исключения, но ничего страшного не случилось. С подошедшего довольно близко корабля просто громко прокричали на неплохом немецком:

— Мудрый выбор, шкипер! Надеюсь, магистрат вас не накажет за подобное?

На этот вопрос моряк лишь неопределенно пожал плечами. Вполне возможно, что ему это спустят с рук, а могут и не спустить: за долгую историю Ганзы бывало всякое. Вот только умирать ни за что лично он не собирался. Если Гданьск враждует с русскими, то причём тут он? Он старый человек, немало походил по морям и даже скопил кое-что себе на старость. Если никто после не возьмёт его капитаном, то так тому и быть. В конце концов, рано или поздно всё в этой жизни заканчивается. А он очень хотел окончить дни не в холодной пучине, а дома, нянча многочисленных внуков.

— Что ж, примите на борт менее удачливых, а то нам связываться с пленниками не с руки.

Передав пленных, русские отпустили «Морского коня» продолжать своё плавание, а сами занялись трофеями.

* * *

Глядя вслед удаляющемуся хольку, Гридя лишь тяжело вздохнул. По-хорошему свидетелей оставлять не стоило, но и отправить на тот свет сдавшихся на его милость людей он тоже не мог. В конце концов, о войне между Гданьском и Русью и без того все знали, а душа она одна. Так зачем отягощать её лишним грехом? Их и без того хватает. Зато добыча вышла знатная: кроме разнообразно заготовленной рыбы немалую часть занимали плохо обработанная руда, сера и шерсть. Причём рыбу поначалу и вовсе думали выбросить, Потому как побоялись, что на все призы людей, даже взятых специально с избытком, не хватит. Но Исландия была недалеко, и недолго подумав, Гридя решил рискнуть. И вот, довольные собой, капер и захваченные им призы поспешили обратно к острову, только не в Рейкьявик, а сразу к северному побережью, где и должны были встретиться с остальными.

* * *

В северной части Исландии, к востоку от полуострова Трёдласкаги, расположен Эйя-фьорд, более чем на 60 вёрст врезающийся в сушу. Несмотря на то, что находился он недалеко от Северного Полярного Круга, лето здесь было сухое и жаркое, а дождей почти не бывало, потому что фиорд был окружён горами, хорошо защищающими его от ветров Арктики. Благодаря им же, почва тут была весьма плодородна, что отметили ещё первые викинги, высадившиеся здесь в раннем средневековье. С той поры и поселились в окрестностях несколько семей, занимавшихся рыболовством и сельским хозяйством. Датчане тоже не прошли мимо, оценив и плодородность земель, и природную гавань. А так же то, что недалеко отсюда расположилась геотермальная долина Хверир, где из-под земли клубами шёл пар, воздух пах серой, а перед глазами возвышался вулкан Хверфьялл. Именно тут и добывали серу, которая так нужна была при производстве чёрного пороха. Но купцы не жили в Акюрейри круглый год, а лишь приезжали за собранным товаром и сразу же возвращались домой. Не было тут и постоянного представителя чиновничьего аппарата, если не считать местного старосту, чем и пользовались вовсю исландцы. Они добывали и очищали серу, но датчанам, дававшим за неё весьма низкую цену, отдавали не всё добытое, контрабандно продавая значительную часть другим купцам. Бизнес был давно отлажен и устраивал всех, кроме, разумеется, датских купцов и представителей власти.

Вот и русские теперь самововлеклись в это увлекательное занятие. Да, цену исландцы запрашивали выше, чем давали датчане, только на выходе получалось всё же куда дешевле, чем покупать в том же Копенгагене, потому как сами датские купцы драли цены безбожно, получая от своих махинаций весьма немалую маржу.

Загрузив корабли под самые люки, русские корабли наконец-то покинули оказавшиеся весьма гостеприимными берега острова и двинулись в обратный путь. Теперь их стало куда больше, хотя пару призов пришлось всё же бросить, точнее, выгодно сбыть местным. Что уж они с ними будут делать, это русичей не волновало, хотя по лукавым взглядам и кой каким обмолвкам, Гридя решил, что вскоре эти хоть и медленные, но довольно крепкие и вместительные кораблики займутся, скорее всего, нелегальным промыслом купеческого добра в окрестных водах. Хотя, могут и просто возить товары с материка, подрывая запреты датского короля. А что вы хотите? Чем больше в торговле запретов — тем благороднее выглядят контрабандисты.