Князь Александр Невский - [91]

Сартак выслушал, не перебивая. Потом вдруг засмеялся:

– Правда и то, что ты отважен и никого не боишься. Вижу это. А ещё говорят, что тебе нет равных не только в битве, но и в охоте на зверя и птицу. И верхом ты ездишь лучше всех. Так это, Искендер?

– Не я это о себе говорил, – сказал князь.

– Не ты. Но все, кого я ни спрашивал. Хорошо. Так вот моё слово. – Голос Сартака звучал твёрдо, но раскосые тёмные глаза смеялись. – Я хочу посостязаться с тобой. Если ты выиграешь у меня конную скачку и лучше меня собьёшь дичь, я отзову с вашей земли хана Неврюя и его рать. Согласен?

– Почему бы и нет? – не раздумывая, ответил князь. – Я знаю: слово твоего отца всегда было нерушимо. Верю, что таково и твоё слово. Только вот мой конь мчался без отдыха десятки вёрст. Он может подвести меня в состязании.

Сартак кивнул:

– Пойдёшь со мной в конюшню и выберешь любого скакуна. Если обскачешь меня на нём – будет твой. Идём? Или ты устал, как и твой конь?

Александр усмехнулся:

– Ну, не я же нёс его на своей спине, а он меня. Нет, хан, мне не нужно отдыхать.

…Вечерело, когда они оба вернулись в ханский дворец.

Вид у молодого хана был немного смущённый. Он старался не показывать, что расстроен, однако это плохо получалось. В какой-то момент Александр даже задал себе вопрос, а не надо ли было хоть бы самую малость уступить татарину – хотя бы раз промахнуться, стреляя из лука, или, скажем, подскакать верхом к цели, что называется, ноздря в ноздрю, с тем чтобы победа не оказалась ни на той ни на другой стороне? «Э, нет! – отвечал он самому себе. – А хан сказал бы, что я проиграл, и грабёж Неврюевой рати продолжится…»

– Ты так спокойно принял мой вызов, потому что заранее знал, что обыграешь меня? – нарушил долгое молчание Сартак.

– Заранее всё ведомо только Богу, – возразил Александр. – Хотя я действительно обычно могу просчитать противника – я всю жизнь в сражениях. Но и не только в этом дело, хан. Сегодня мне ещё было слишком важно выиграть. Я бился ради своих подданных. Большинство из них действительно ни в чём не повинны. А теперь исполни своё обещание – отправь гонца к Неврюю. Пусть уводит войска из моих уделов.

Сартак ответил, не раздумывая:

– Хорошо, князь, он их уведёт. А дань? Конечно, ты привёз мне целых пять мешков серебра…

– Это – подарок, – твёрдо сказал Александр. – Дань я тебе привезу. Всю. Даю слово. А я его никогда не нарушаю.

– Слышал, – очень серьёзно проговорил Сартак. – Хорошо, Искендер, я поверю тебе. Тебе трудно не верить. Ну что? А теперь я угощу тебя обедом, а заодно отправлю гонца к Неврюю.

Александр кивнул:

– Гонца отправь прямо сейчас. А к обеду я приду позже. В вашем становище построена православная часовня – ты это знаешь. Ну вот, я хочу отслужить молебен за спасение земли Русской. Буду просить Божией помощи. И за отца твоего помолюсь, чтоб Господь исцелил его.

– Хм! – Сартаку явно стало интересно. – А мне можно посмотреть, как ты будешь это делать?

– А отчего же нет?

В небольшой походной часовне собрались все приехавшие с Александром дружинники. Они сразу заметили вошедшего последним Сартака, но никто не выказал удивления. Никто даже не оборачивался к хану в то время, как Александр, стоя перед распятием, пел молитвы. Последней прозвучала молитва «Да воскреснет Бог, и да расточатся врази Его».

Наконец князь и все остальные вышли из часовни. На глазах князя блестели слёзы. Он встретился взглядом со стоящим позади Сартаком и увидел, что и тот, кажется, готов заплакать.

– Ты что? – спросил Александр.

Хан ответил, отведя взгляд:

– Ты говорил, что помолишься и о моём отце. И я слышал его имя, когда ты молился. И видел, что вправду просишь о нём своего Бога.

Александр покачал головой:

– Бог один, Сартак. Он и мой, и твой, Он – один для всех. Твоему отцу правда так плохо?

– Он давно уже не встаёт. Лекари говорят, что ходить он в любом случае больше не будет. Потому и передал мне правление. Надеюсь, русский, ты не думаешь, что я этого хотел?

– Не думаю, – твёрдо отвечал князь. – Я не мальчик, Сартак, и давно научился видеть людей. Ты любишь отца.

– Это правда. – Хан кивнул. – Отчего-то, Искендер, мне кажется, что ты спросил меня о его здоровье от сердца, а не из вежливости и не от любопытства. И молился ты тоже от сердца. Спасибо. Может, хочешь с ним увидеться? Пожелать здоровья?

Александр задумчиво посмотрел на Сартака:

– Наверное, да. Но ему не тяжело ли сейчас принимать гостей?

– Он будет рад тебе, – уверенно ответил хан.

В шатёр Батыя они пришли, когда уже совсем стемнело.

Хан полулежал на ложе, опираясь спиной о подушки. Рядом стоял раб, ритмично качая над больным широкое опахало. С другой стороны ложа стоял столик с кувшином воды, чашка, фрукты на серебряном блюде.

Александр вошёл вслед за Сартаком, но тот, увидав, что Батый не спит, отступил в сторону.

Александр опустился на колени и, как полагается, отдал четыре земных поклона. Он ещё не успел подняться, как хан вытянул руку, будто желая его остановить:

– Ты мог не делать этого, Искендер! Я передал свою власть сыну – это первое. И во-вторых, ты давно уже не просто правитель подвластного нам княжества. Я отношусь к тебе по-другому.