Княгиня Ольга. Пламенеющий миф - [110]

. Эту же точку зрения разделяет и А.Н. Сахаров: «Можно с известной долей вероятности предположить, что именно преподнесенное Ольге императором драгоценное блюдо она и подарила в ризницу храма св. Софии…»[79].

Во всяком случае, на Руси нет следов полученного от Константина блюда. В ранних житиях есть указание на то, что Ольга получила от патриарха крест, который «и доныне стоит в алтаре Святой Софии (Киевской – Е.Д.) на левой стороне». О блюде ничего нет, хотя такой дар, конечно, имело бы смысл поднести если не чужому, то своему храму. Правда, сделать это могли бы только ее потомки.

С формальной точки зрения Ольгу было бы не в чем упрекнуть: это жест благочестия. Но подтекст у него вызывающий: не надо нам ваших подачек. Крещение Ольги было палкой о двух концах: с одной стороны, оно ввело ее, и через нее отчасти Русь, в семью христианских народов, но с другой стороны, у этой семьи имелся глава, которого теперь приходилось слушаться. После крещения Ольги, которая, разумеется, имела в виду в будущем привести к новой вере и всю Русь, у Константина в руках оказалось мощное средство духовного воздействия – церковь. Но рассмотрение всего круга связанных с этим вопросом целесообразнее вынести в особый раздел. Там мы рассмотрим еще доказательство недовольства ее визитом в Царьград и те способы, каким она надумала поправить дело.

Часть шестая И учашет его мати креститися…

Мы приступаем к разделу, в котором рассмотрим вопросы церковного строительства в политике Ольги (под церковью мы понимаем Церковь, то есть не здания с куполами, а церковь как организацию). Эта часть Ольгиной биографии в русле Большого Мифа выглядит весьма оригинально: если ранее Миф изо всех сил пытался дополнить реальную ее историю, вписывая туда события, которых на самом деле не было – то древлянские казни, то брачные посягательства, – в теме организации христианской церкви на Руси Миф, наоборот, урезал действительность, выкинул оттуда реальные факты. И продолжает делать это до сих пор. Уже после того как реальные факты, не попавшие в летописи, стали известны, современный Миф, живой и цветущий, продолжает с ними бороться.

Итак, приняв крещение, Ольга возвращается домой. Уж верно, она не могла не волноваться о том, как ее встретит родная земля. Еще в Царьграде, беседуя с патриархом, она ясно выражает опасения: «Людие мои погани (язычники – Е.Д.) и сын мой; да бы мя Бог соблюл от всякого зла». Но эти ее опасения не оправдываются: во всей дальнейшей истории, ни в одном ее варианте – ни в летописи, ни в житиях, ни в каких-либо сказаниях, ни даже в современной литературе нет никаких упоминаний о том, чтобы Ольга претерпевала какие-то гонения либо осуждение за свою новую веру. Ранние жития приписывают ей «сокрушение кумиров», то есть разрушение языческих святилищ, но и это проходило для нее совершенно безнаказанно. По смерти ее «и плакася по ней сын ея и внуки ея и людие вси плачем великим» – она сохранила любовь и родных, и подданных, несмотря на перемену веры. В ПВЛ добавлено: «Святослав же притом гневался на мать», но никаких реальных проявлений или последствий этого «гнева» в описанных событиях не видно. Зато при описании ее смерти в точности повторяется фраза о «плаче великом», которым плакался по ней в том числе и сын. Так что по сказанию, вошедшему в летопись, никаких дурных последствий для Ольги крещение не принесло.

Кстати заметим, что первые русские святые-мученики появились только при Владимире и чуть позже – варяги Федор и Иоанн, князья Борис и Глеб. При князе, который ввел христианство как официальную религию! Вероятно, только при нем борьба настолько обострилась, что появились жертвы. При Ольге же, вероятно, пока был жив Святослав, в греческой вере княгини не видели опасности, и никакая борьба старой и новой веры в источниках и даже в народной памяти не отразилась. Тогда она имела форму семейных разговоров между матерью и сыном, не более того. (Сведения о том, что Святослав разрушал церкви и даже убил Глеба, то ли родного, то ли двоюродного своего брата, идут только от Иоакима и относятся к легендарным.)

По тем же летописным легендам, после крещения Ольга просто жила с сыном своим в Киеве и уговаривала его креститься, уверяя, что если князь примет новую веру, то это сделают все их подданные.

ПВЛ:

Так и Ольга часто говорила: «Я познала Бога, сын мой, и радуюсь; если и ты познаешь Бога – тоже станешь радоваться». Он же не внимал тому, говоря: «Как мне одному принять иную веру? А дружина моя станет насмехаться». Она же сказала ему: «Если ты крестишься, то и все сделают то же». Он же не послушался матери, продолжая жить по языческим обычаям.

Эпизод этот имеет очень близкие подобия. Григорий Турский в «Истории франков» описывает, как королева Хродехильда, христианка, долго уговаривала своего мужа, короля Хлодвига, принять крещение, но он упорно отказывался, пока его не убедило чудо Божьей помощи. После этого королева пригласила епископа Ремигия:

«Епископ начал наедине внушать ему (королю Хлодвигу – Е.Д.), чтобы он поверил в истинного бога, творца неба и земли, и оставил языческих богов, которые не могут приносить пользы ни себе, ни другим. Король сказал ему в ответ: «Охотно я тебя слушал, святейший отец, одно меня смущает, что подчиненный мне народ не потерпит того, чтобы я оставил его богов. Однако я пойду и буду говорить с ним согласно твоим словам».