Княгиня Ольга - [121]

Одним из основных источников для Псковской редакции Жития св. Ольги (в полном виде) послужила «Похвала Ольге» из «Памяти и похвалы князю Владимиру», процитированная здесь почти целиком и близко к оригиналу. Причем процитирована она не в виде одного блока, а, так сказать, чересполосно. Фрагменты «Памяти и похвалы» присутствуют и в списке Рум. № 397^{369}, однако, как выясняется, они представляют собой заимствования не из самой «Похвалы», а из полной редакции Жития.

Ср.:

Псковская редакция (цит. по Архивскому списку):

Блаженная же великая княгиня Олга по смерти мужа своего Игоря, великаго князя рускаго, освященна бывше Божию благодатью и в сердцы приимши Божию благодать. О како похвалю, братие, блаженную княгиню Олгу, не веде! Телом жена сущи, мужеску мудрость имеюще, просвещена Святым Духом, вразумевше Бога истиннаго, Творца небу и земли, воставши от прелести идольскиа, иде в землю Греческую, в Царствующий град, взыскати веры Христовы, идеже цари християньстии и християнство утвердися…

Сокращенная Псковская редакция:

Святая же княиня Олга по смерти мужа своего Игоря просвещена бывши Божиею благодатию и иде в землю Греческую, в Царствующий град, взыскати веры Христовы, идеже християнъство утвердися…

Ср. в «Памяти и похвале»: «Та бо блаженая княгине руская Олга по смерти мужа своего Игоря, князя рускаго, освещена бывши Божиею благодатию и в сердци приимши Божию благодать. О како похвалю блаженую княгиню Олгу, братие, не виде! Телом жена сущи, мужеску мудрость имеющи, просвещена Святым Духом, разумевши Бога истиннаго, Творца небу и земли, въставши, иде в землю Гречьскую, в Царьград, идеже цари крестиании и крестьаньство утвердися»^{370}.

…и отпустиша ю с миром восвояси. Святая же великая княгиня Елена возвратися в землю свою Рускую к людем своим с радостию великою, просвещена благодатию Святаго Духа, несущи знамение честнаго креста, сиречь святаго крещения. Посем же нача требища бесовская сокрушати и кумиры по многим местом…

…и отпустиша ю с великою честью в землю Рускую к людем своим. И посем святая нача требища и кумиры сокрушати по многим местом

Ср. в «Памяти и похвале»: «…възвратися в землю Рускую, в дом свои и к людем своим с радостию великою, освещена духом и телом, несущи знамение честнаго креста. И потом требища бесовьская съкруши…»

Число примеров можно увеличить. При этом ряд дословных заимствований из «Памяти и похвалы», присутствующих в полной Псковской редакции, оказались сокращены в Рум. № 397: таковы пассаж о возвращении княгини из Пскова в Киев («…и нача жити о Христе Исусе…» до слов: «молящи Бога день и нощь о спасении своем») и похвала Богу, прославившему святую («Бог бо своя рабы прославляет… и Бог прослави ю и по смерти»).

Надо сказать, что манера работы псковского редактора рукописи Рум. № 397 со своим источником — полной Псковской редакцией Жития Ольги — очень напоминает ту, которая, по наблюдениям исследователей, отличает его же работу с другими житиями псковского книжника Василия-Варлаама. В сокращенных переработках последних, включенных в Рум. № 397, опущены характерные для Василия пространные вступления и отступления отвлеченного характера, этикетные авторские самоуничижения; отличительная черта их стиля — простота и лаконичность. В основном, сокращения редактора вполне уместны; они и в самом деле облегчают и упрощают текст. Но по крайней мере в одном случае сокращенной в Житии Ольги оказалась фраза, несущая важную смысловую нагрузку, что мешает правильному пониманию текста. В ответе княгини царю, намеревавшемуся, вопреки ее желанию, «поять» ее в жены, в Рум. № 397 пропущена ключевая фраза, собственно, и свидетельствующая о мудрости Ольги:

Псковская редакция:

Царю, не подобает Христианом поганых поимати; крести мя, аз за тя иду, понеже некрещене ми сущи…

Рум. № 397:

Царю, не подобает християном поганых поимати…

Как выясняется из дальнейшего рассказа, именно личное участие императора в обряде крещения русской княгини сделало невозможным последующее бракосочетание.

Выявление текста полной редакции Псковского жития княгини Ольги позволяет дать ответ и на вопрос о принадлежности этого сочинения перу псковского агиографа XVI в. Василия-Варлаама. Все те характерные черты творческой манеры Василия, которые выделяют исследователи^{371}, проявляются здесь достаточно отчетливо. Это и многословие, витиеватость изложения, и использование разного рода житийных штампов и трафаретов, и частые отступления от сюжета, после которых автор вынужден вновь возвращаться к связному повествованию. Исследователи отмечают характерный формальный прием Василия: возвращаясь к главной своей теме, он обычно использует одни и те же фразы: «сие же дозде», «по сем же предлежащее да речется», «о сем дозде прекратим слово, настоящее же да речется», «сие же дозде речеся»; эти выражения присутствуют во всех его житиях, являясь как бы «визитной карточкой» псковского агиографа. Подобные фразы — «Сие дозде, настоящее же да речется» (или: «Сие же дозде, настоящее же да речется») — трижды встречаются в Псковской редакции Жития Ольги, наглядно свидетельствуя в пользу авторства Василия-Варлаама.