Княгиня Ольга - [134]

Святослав появился в княжеских палатах лишь к вечеру. Хотел пройти к матери в опочивальню, но отец Григорий не пустил его туда.

— Матушка княгиня почивает. Приди непременно утром, — сказал протоиерей.

— Как она? Встанет ли завтра вновь? — спросил князь.

— Все в руках Божиих, сын мой. Помни одно: скоро Всевышний возьмет ее в свои чертоги.

Князю — язычнику сие было непонятно. Он даже ощутил досаду и чувство ревности к этому священнослужителю, который полновластно распоряжался от имени княгини. Потому и высказал свое мнение о сказанном отцом Григорием с немалой долей дерзости:

— Неведомо мне, позовет ли матушку Всевышний, но ведомо другое: твоей власти над великой княгиней я положу конец. Зачем ты побуждал ее подниматься на крепостную стену, где ей постоянно грозила смерть?

Князь не устрашил отца Григория резким выпадом, и тот твердо ответил:

— Усмирись, сын мой. И благодари Бога, хотя бы своего, за то, что твоя матушка поднималась на стены. Все мы только ей обязаны тем, что стольный град не разорен, не разрушен врагами. Теперь же оставь нас. — И уже более мягко добавил: — Я помолюсь за тебя, сын мой, попрошу милости Всевышнего, дабы Он дал понять тебе величие княгини Ольги, — И отец Григорий скрылся в ее опочивальне.

Утром Святослав пришел к матери чуть свет. Но у него не хватило духу вломиться в покой, как он делал сие в прежние времена. Потоптавшись у дверей, спросил боярыню Аксинью:

— Тетушка Аксинья, там ли священник Григорий?

— Там, в молитве у икон. А матушка княгиня ждет тебя, — ответила старая боярыня. Аксинья выглядела усталой, лицо светилось бледностью, глаза были воспалены. Вид боярыни поразил князя. Он подумал: «Как они все страдают за мою матушку». Ему стало стыдно, опустив голову, он вошел в опочивальню. Встав возле ложа, он не посмел опуститься на колени, зная, что на сей раз прощения ему не будет. Он увидел восковое лицо матери, почти безжизненный взгляд ее, и у него закружилась голова. Удержавшись за точеную балясину ложа, он сказал:

— Матушка, нет мне прощения.

— Ты верно понял, сын мой, — едва слышно ответила княгиня Ольга. Но все, что она произнесла позже, прозвучало твердо, потому как Ольга собрала свои последние силы. — Знаю, что тебе милее матери и Киева дружина и Вышгород, еще Переяславец. Там тебе веселее жить, нежели в Киеве, ибо, как ты мыслишь, к тебе стекаются туда все драгоценности искусства и природы. Греки тебе шлют золото, ткани, вино, плоды. От угров и болгар ты получаешь серебро и коней, мед и невольниц. Что ж, живи, как повелевает твой бог. Запомни ноне лишь одно: моя жизнь источилась от старости и болести. Всевышний уже призвал меня к Себе. Погребешь меня на неделе по христианскому обычаю в Берестове, и тогда иди, куда вздумаешь, великий князь Святослав, сын Игорев… — И Ольга умолкла.

А князь Святослав упал на колени, уронил голову на ложе и зарыдал. Он провел близ постели матери четыре дня и три ночи. Все это время рядом с ним были то отец Григорий, то Малуша.

На исходе четвертого дня отец Григорий позвал священнослужителей и многих бояр, воевод и в их присутствии побудил Ольгу открыть глаза и призвал ее к покаянию, дабы душа ее перешла под защиту Иисуса Христа. Завершив исповедь и причастие, отец Григорий подошел к окну и открыл его. Солнце опускалось за окоем. В этот миг Григорий понял, что жизнь Прекрасы отсчитывала последние мгновения. Он вернулся к постели в тот миг, когда та, которую он любил всю жизнь, ушла в мир иной. Она еще попыталась закрыть глаза, но сил не хватило. И Григорий помог ей в этом последнем усилии.

В окно подул ветерок, послышались шелест крыл, мягкий говор, потом была тишина и снова — говор и шелест крыл. Солнце в эти минуты скрылось за окоем. И тем завершился жизненный путь великой княгини Ольги, в отрочестве Прекрасы, в крещении Елены. Все, кто был в опочивальне в час исхода, не проронили ни слова, лишь плакали и тяжко вздыхали.

Весть о кончине великой княгини Ольги в мгновение ока вылетела из княжеских теремов, разлетелась по княжескому подворью, достигла улиц, переулков и площадей стольного града. На храме Святого Илии плачевно зазвонил колокол. И благодарные россияне — христиане и язычники, стар и мал, мягкосердые и жестокосердые, вельможи и простые горожане, мужчины и женщины — все оплакивали кончину великой княгини Ольги.

В последний путь, в Берестово, ее провожал весь Киев. Отец Григорий тоже уходил из Киева. Он дал себе слово не покидать свою Прекрасу и поселиться в Берестове. И на многие годы вперед сдержал свое слово. Но жизнь у него оказалась долгой, и в ней еще много было всяких перемен.

Пообещал и князь Святослав жить только в Киеве и Вышгороде. Но он не сдержал своего слова. Его манили дунайские земли. И лишь только княгиню Ольгу предали земле и миновало девять дней, как князь Святослав отошел от великокняжеского трона. Он посадил в Киеве на трон сына Ярополка, Олегу отдал в княжение Древлянскую землю, а Владимира у него выпросили новгородцы. Князь остался тем доволен. Он поднял в седло дружину и умчал с нею в Переяславец, на Дунай. Россияне отнеслись к деяниям Святослава с осуждением и бережно хранили в себе память о своей матушке княгине Ольге, истинной россиянке по духу и по действам.