Кносское проклятие - [24]

«В деле с трубами, — написал я быстро, — отпустил Крюка. А машина была красная, "Жигули"-"шестерка"».

Отправил сообщение и опять стал ждать.

В последний год моей службы в уголовном розыске я занимался бандой, которая долгое время шантажировала владельца маленькой транспортной фирмы, перевозившей металлические трубы из Петербурга в Эстонию. Кончилось все тем, что бедного парня убили, а его жену тяжело ранили.

По тому делу проходило четверо головорезов, а на пятого я не стал заводить дело. Была у нас такая негласная договоренность. Во-первых, парень был совсем молодой — племянник одного из преступников. Его втянули в этот ужас против воли, пользуясь бесхарактерностью. Во-вторых, дядя-бандит пообещал свидетельствовать против своего главаря в том случае, если я отпущу мальчишку. Так пацан по кличке Крюк остался на свободе.

Так делается сплошь и рядом, в этом нет ничего особенного. Милицейское и прокурорское начальство не любит говорить об этом вслух, а пресса не любит об этом писать, но совсем обойтись без взаимных уступок и договоренностей между оперативниками и преступниками невозможно. Это одно из условий успешной работы.

Кстати, меня эта практика никогда не возмущала. Может быть, потому что я не считаю, что каждый преступник обязательно должен сидеть в тюрьме.

Знаменитый Глеб Жеглов в фильме говорит фразу, ставшую народной: «Вор должен сидеть в тюрьме!» Всем нравится, но я не согласен. Нет, Глеб, не всякий вор, не всякий… В этой всенародной любви к сажанию людей в тюрьму я вообще нахожу что-то патологическое.

А красные «Жигули» я продал почти сразу после своего увольнения из милиции.

Странным было другое: судя по вопросам, которые задал киллер, он неплохо меня знал. Уж не бывший ли он мой коллега по милицейской службе?

А почему бы и нет, с другой стороны? Народу вокруг было много. Многие уволились или были уволены. А куда податься бывшему оперативнику? Можно в охранную структуру или частным детективом, как я. Но почему бы и не в профессиональные преступники, в киллеры, например?

Это аморально? Ну-у-у…

Наконец пришел долгожданный ответ. Он был короче любого другого.

«Десять штук. Согласен?»

«Согласен», — тут же отбил я. Константинос для того меня и нанял, чтобы я свободно действовал и покупал нужную информацию. А лучший способ выйти на заказчика — это узнать хоть что-то у исполнителя.

В этот вечер мне позвонила Зоя Некрасова. Голос у нее был тусклый и усталый.

— Сегодня две недели, — сказала она. — Это случилось ровно две недели назад. Бедный Димис… — Она выслушала мои соболезнования, а потом вдруг спросила: — А вы не хотели бы со мной сегодня встретиться? Знаете, я все время думаю о Димисе и о том, что с ним случилось. У меня возникают разные мысли, такие странные…

Я собирался провести вечер дома. С тех пор как мы расстались с женой, я разлюбил бывать на людях. В последние годы, если работа не требовала моего присутствия где-то, то мне больше всего нравилось забиться в свою нору и сидеть там. Иногда я включал телевизор, но не для того, чтобы смотреть, а лишь для фона.

Внешне мое поведение ничуть не изменилось, однако лишний раз встречаться с женщинами я избегал. Если нужно для дела — пожалуйста, а в остальном я до сих пор не мог преодолеть какого-то непонятного чувства…

А тут — красивая молодая женщина с низким грудным голосом. Да, именно голос Зои заворожил меня с первой нашей встречи.

— А где? — спросил я, уже мысленно прикидывая, в какое кафе мы могли бы заскочить.

— Вы можете навестить меня, — ответила она просто. — Я живу на Васильевском острове. Пятнадцатая линия. Вам не далеко?

— Не далеко, — сказал я. — Главное, потом успеть обратно до разведения мостов.

Мог бы добавить, что через два дня мне предстоит покрыть расстояние, по сравнению с которым поездка с Обводного канала на Васильевский остров — просто детская прогулка. Киллер назначил мне встречу в центральной Финляндии…

Впрочем, рассказывать о предстоящей встрече с убийцей я не собирался. Прежде всего потому, что нельзя разглашать ход расследования, но главным образом потому, что такое мое сообщение повергло бы неподготовленного человека в тяжелый шок.

Посторонним вовсе не нужно знать все о нашей работе.

В маленькой однокомнатной квартире у Зои все было устроено по-современному. Никаких стен, никаких перегородок. Кухня, жилая зона и прихожая — все вместе. Кроме ванной с туалетом, разумеется.

Посреди получившейся таким образом просторной комнаты лежал ковер, сшитый из разноцветных лоскутов материи, а по стенам висели картины. В изобразительном искусстве я разбираюсь плохо, но по-моему, это была обыкновенная мазня.

— Картины моих друзей, — пояснила девушка, заметив, что я смотрю на стены. Я неопределенно пожал плечами. По профессиональной привычке взгляд мой ничего не выражал. Зачем высказывать суждения? Очень может быть, что эти друзья — вполне хорошие люди…

У окна стоял стол с компьютером, вокруг которого были разложены раскрытые художественные альбомы.

— Здесь я работаю, — сказала Зоя. — Надо ведь заканчивать диссертацию. Саул Аронович — очень требовательный научный руководитель.