Книжные дети - [30]

— Теперь моя очередь, мой юный друг.

Я подобрался, как перед прыжком. Хоть бы он не угадал с вопросом, ибо отвечать после ТАКОГО придется честно.

— Зачем ты сражаешься?

Проклятье…

Я грустно вздохнул. Даже боюсь загадывать, как он отреагирует на правду. Хотя… почему-то я уверен, что он сможет понять.

— Чтобы исправить ошибки моего отца, — ответил я с максимально возможной честностью. И, глубоко вздохнув, продолжил. — Дело в том, что моя фамилия… Акихико.

Я грустно улыбнулся, глядя на застывшее лицо моего начальника. Кажется, сегодня вечер исповедей. И да — я соврал Кане. А что прикажете делать? Я смертельно боюсь ее реакции на подобное признание.

— Мда… — наконец выдавил глава РыКа. — Неожиданно…

— Я тоже, знаешь ли, не ожидал ТАКОГО твоего рассказа, — язвлю, потому что страшно. И продолжаю говорить, отчаянно пытаясь оправдать… даже не знаю кого. — Это правильно, когда ошибки отцов исправляют их дети. Он ведь не кровавый маньяк, он просто запутавшийся гениальный мечтатель…

Хитклиф молча слушал этот тщательно подавляемый, но наконец вырвавшийся наружу монолог.

Только начав говорить я понял, что все еще не могу его возненавидеть. Айнкрад уже отнял у меня не одного и не двух друзей, он стоил жизни многим замечательным людям, а я…

— Я все еще не могу его ненавидеть, — тихо признался я, когда поток слов иссяк. — Я, наверно, зря пытаюсь его оправдывать, но…

— Он твой отец.

— Да, — и уточнил, чтобы убедится, что он меня правильно понял. — Но я сделаю все, что в человеческих силах, чтобы мы выбрались отсюда. И, если потребуется, сделаю так, чтобы мой… Каяба заплатил за содеянное.

— Я даже не знаю, что тебе на это сказать, — после непродолжительного молчания признался Хитклиф. — Разве что… Ты все делаешь правильно. Лучший способ искупить грехи отцов — деяния их сыновей. И пока у тебя неплохо получается.

Я вымучено улыбнулся и расслабил пальцы, которые, как оказалось, намертво вцепились в подлокотники кресла.

— Спасибо…

— Поэтому вы с Каной все еще не вместе?

— Кажется, сейчас моя очередь задавать вопрос… — проворчал я, отчаянно пытаясь собрать в кучку пребывающие в раздрае мысли.

— Ну валяй, — хмыкнул уже полностью вернувший самообладание Хитклиф.

— Почему я — сублидер «Рыцарей»? Почему не Калеб, бывшее второе лицо «Черного Лотоса» или Твинс, лидер бывших «Волков»? Они старше и опытнее и вполне успешно справлялись со своими обязанностями на прежних… местах службы.

— Именно потому, что они старше, — выдал шеф совершенно бредовое, на мой взгляд, утверждение. — Старых псов новым трюкам не научишь. Коберт, Калеб, Твинс, многие другие… Мы выросли в другом мире и до сих пор живем по старым правилам. Ты же сам говорил мне, что первая атака на Северного Огра провалилась потому, что Полковник считал вас детьми, а не бойцами.

Мы — состоявшиеся личности, мы уже достигли своего потолка и измениться уже не сможем. Вы… ты и те молодые парни, что, едва отпраздновав совершеннолетие, приходят на передний край… Вы станете плоть от плоти этого мира и сможете подчинить его своей воле. А ты — самый талантливый из молодежи, — он хитро посмотрел на меня. — Взять хотя бы «Режим Бога».

Я чуть улыбнулся в ответ. Что ж, может быть, он и прав.

— Хотя конечно, тебе еще учиться и учиться, — решил все таки добавить ложку дегтя мой шеф. — Например, хорошим манерам.

Я только фыркнул.

— Здесь другой мир и нормы приличия здесь тоже будут другие! — заявил я, наставительно подняв вверх указательный палец. — Я лично займусь их разработкой!

— А теперь моя очередь, — со злорадной усмешкой заявил «Святой меч».

Черт! Совсем забыл, что, озвучив давно мучивший меня вопрос о причинах моего назначения, я тем самым дал ему право задать мне любой вопрос и получить на него правдивый ответ.

— Расскажи мне о своем отце.

Вздохнув, я погрузился в воспоминания.

Отец… Ты был разным. Гениальным, одержимым своей работой и мечтой. Внимательным и заботливым, никогда не отказывающимся рассказать мелкому мне о своей работе, целях и мечтах. Ты разговаривал со мной как с равным, не стесняясь спросить у меня совета, хотя что тебе мог посоветовать тот сопляк, каким я был тогда?

Отец… Чем ближе было исполнение твоей мечты, тем дальше ты уходил от нас с мамой и тем холоднее себя с нами вел. Теперь я понимаю почему. Ты уже тогда знал, какой ценой достанется воплощение твоих надежд. Я никогда не прощу тебе того, что Айнкрад оказался для тебя важнее, чем мы.

Отец… Я помню твои глаза, когда ты рассказывал мне о стальной крепости, беззвучно плывущей в безграничном океане небес. Я помню рисунки, которыми был обклеен твой кабинет — на каждом из них было изображено то место, внутри которого сейчас заперты тысячи людей. Ты хотел, чтобы мир из твоих снов стал реальным. Поздравляю, у тебя это получилось.

Отец… я восхищаюсь гением, которому оказалось под силу подобное. Реальному миру очень повезло, что ты родился наивным мечтателем, а не жаждущим власти подонком. Я могу тебя понять и поэтому не могу возненавидеть. Но я не могу принять то, что из-за твоей мечты умирают люди.

После моего рассказа мы еще долго молчали, я — апатично ковыряя остатки давно растаявшей мороженки, Хитклиф — задумчиво разглядывая быстро темнеющий горизонт.