Книжник - [7]
— Смею ли я есть от Него?
Озабоченный шепот.
Епенет налил в чашу вина, протянул ему.
— Пей.
Сила уставился на красную жидкость. Сия есть кровь моя… Он вспомнил Иисуса на кресте: как из раны в боку, пронзенном копьем, текли кровь и вода. Вспомнил, как висел вниз головой Петр.
Боль сдавила грудь. Бешено застучало сердце: все быстрее, быстрее. В комнате потемнело.
— Сила!
Он услышал рев римской толпы. В него впились чьи то руки. Да будет так, Господь. Смерть — это конец страданиям. И покой. Прошу тебя, Господи. Дай мне покой.
— Сила… — Теперь голос женщины. Близко. Он почувствовал на лице ее дыхание. — Не покидай нас, пожалуйста…
Голоса над ним, вокруг него, а потом — полное безмолвие.
Сила проснулся в замешательстве. На подставке горел глиняный светильник. Кто–то подошел. На лоб легла прохладная рука. Сила застонал и закрыл глаза. Горло перехватило и обожгло.
Сильная рука скользнула за спину, приподняла.
— Попейте, — Макомбо поднес к губам чашку.
Что–то теплое, подслащенное медом.
— Еще немного. Будете лучше спать.
Сила вспомнил, попытался встать.
— Где они? Где? Рукописи!
— Здесь, — Макомбо поднял мешок.
Сила схватил его и, прижав к себе, со вздохом повалился на кровать.
— Никто их не отнимет, Сила.
Голоса являлись и уходили вместе со снами. Павел говорил с ним у походного костра. Лука перевязывал раны. Они шли по римской дороге и пели.
Его разбудил звук шагов, но он снова провалился в сон. И опять, взволнованный Павел мерил шагами комнату, а Сила тряс головой. «Если только ты придешь в покой, друг мой, и помолишься, слова найдутся».
Снова голоса, уже знакомые. Макомбо с Епенетом.
— С кем это он разговаривает?
— Понятия не имею.
— Сила…
Он открыл глаза. В лучах солнечного света стояла женщина. Она подошла ближе, и он нахмурился.
— Я не знаю тебя.
— Меня зовут Диана. Ты долго спал.
— Диана… — Он пытался припомнить. Он видел это лицо, но где?
Она положила руку ему на плечо.
— Я просто немного посижу рядом.
— Как он себя чувствует? — раздался где–то поблизости голос Епенета.
— Лихорадки нет.
— Ему больно?
— Его тревожат сны.
Прошло время: сколько, Сила не знал, да и знать не хотел. Его вновь разбудили голоса в коридоре за дверью.
— Такой долгий сон — не только из–за физического изнеможения. Это горе.
— Надо дать ему время. Господь вернет ему силы.
Невнятное бормотание, потом голос Макомбо:
— Видно, ему сейчас не до еды и питья.
— Я слышал его в Коринфе, — сказал Урбан, лавочник пиратского вида, тот самый, что продает лучшие во всей империи финики. — Он говорил потрясающе! Подумать только, какую честь оказал нам Господь, послав его сюда. Ведь Сила знал Иисуса во плоти…
— И своими глазами видел Его распятие на кресте, — тихо, но твердо добавил Патробас.
— И воскресение! Мы только слышали о Господе. Никогда не встречались с Ним лицом к лицу. Не делили с Ним пищу, не ходили по дорогам…
Сила прикрыл глаза рукой.
— Пусть отдохнет еще немного, потом попробуете разбудить. Всего три дня прошло, а он перенес столько, сколько никому из нас и не снилось.
Три дня! Как ни жаждал Сила покинуть эту юдоль скорбей, одного его желания оказалось недостаточно, чтобы очутиться на небесах. Он пошарил рукой. Мешок с драгоценными свитками лежал рядом. Он сел, тело заныло. Он потер лицо. Встал, и все его суставы и мышцы завопили от боли. Сила расправил плечи и медленно потянулся. Привычно воздев руки в хвале, стал молиться. «Этот день сотворил Ты, Господь, возрадуюсь я в оный…». Может, он ничего такого и не чувствует, но сделает это из послушания. Неохотного послушания.
С упрямой решимостью Сила поднял мешок и пошел на звук удаляющихся голосов. Вскоре он оказался под аркой, ведущей в просторный зал. Там за совместной трапезой собрались мужчины и женщины всех возрастов. Сила изучал их взглядом, стоя в тени галереи. Он видел мясо на прекрасном керамическом блюде и фрукты, передаваемые по кругу в простой плетеной корзинке. Каждый принес что–то свое, чтобы поделиться с другими.
Вечеря любви.
Силе вспомнились собрания в Иерусалиме в год после вознесения Христа: радостное волнение, веселье, широко распахнутые навстречу друг другу сердца братьев и сестер.
Иерусалим! Как хотелось ему возвратиться на родину, в те счастливые дни.
Но он знал: даже имей он возможность вернуться в Иудею, все будет по–другому. Гонения вынудили последователей Иисуса Христа разойтись по другим городам и провинциям, остались лишь группировки иудаистов, непрерывно воюющие между собой. Когда–нибудь Рим положит конец раздорам и установит мир с помощью армии — всегдашним римским способом установления мира. Если бы только они послушали!
Иисус предупреждал о разрушении Иерусалима. Иоанн пересказал слова Иисуса Луке, а Лука записал все в рукописи, которую тщательно составлял. Этот благословенный врач усердно трудился над ней в те годы, когда Сила его знал — в годы их совместных с Павлом странствий. Сердечный человек, пытливый, образованный. Даровитый врач. Не раз его помощь спасала Павлу жизнь. И мне тоже.
Бежал ли Лука из Рима? Вернулся ли в Коринф или в Ефес?
В последнем письме Тимофея говорилось, что Иоанн сейчас в Ефесе. У него жила Мария, мать Иисуса. Ее сыновья, Иаков и Иуда, уверовавшие после воскресения Христа, входили в Иерусалимский совет вместе с апостолами.
