Книги Судей - [15]

– Кажется, я начинаю понимать. Ты хочешь мучить нас всех старомодным Рождеством, дурацкими играми и обжорством, чтобы создать атмосферу. Не отрицай этого. Снаружи снег и мороз, и ты думаешь дополнить картинку обстановкой внутри. Ты хочешь перенестись в прошлое, так? Никогда в жизни не слышал подобной чуши! Тони, – повернулся я к ее мужу, – ты же ученый человек, материалист. Как ты мог поддаться этому?

Тони сел в кресло и устремил на огонь отсутствующий взгляд.

– Именно потому, что я материалист, – сказал он. – Да, именно поэтому.

– О, объяснись, – я вскинул бровь.

– Я совершенно убежден, – сказал он, повернувшись ко мне, – что в этом мире нет ничего, что не имело бы материалистического объяснения. Что бы мы ни услышали, что бы ни увидели или ни почувствовали – все имеет объяснение. Если бы мы только достаточно знали… Попробую раскрыть свою мысль. Предположим, вы с Марджери живете сто лет назад, а я живу здесь и сейчас, окруженный всеми изобретениями современности. Я включаю радио, и вы с Марджери слышите колокола из Лондона. Я указываю на небо, и вы видите стальную птицу – самолет. Или я звоню в лавку и говорю в маленькую черную трубку, чтобы мне немедленно прислали индейку, и ее присылают. Что бы подумали об этом вы, люди, живущие в тысяча восемьсот двадцать седьмом году? Вы бы сказали, что это магия, сверхъестественное. Но нет – это чистая наука, феномен, идеально соответствующий тем законам природы, которые не были открыты в ваше время. Ты это допускаешь?

– Конечно. Но что дальше?

– А вот что. Как ты думаешь, какое открытие можно считать одним из самых великих? Открытие нового измерения! Оно намного больше авиации и рентгеновских лучей. Точно так же, как у вот этой комнаты, коробки или вон той чайной чашки есть длина, ширина и высота, так и у времени есть свое измерение. И я уверен: точно так же, как радио позволяет услышать звуки, источник которых находится за много миль отсюда, скоро будет создан совершенный прибор, который донесет до нас то, что было много лет назад, или же то, что будет через много лет. О нет, мы не станем путешествовать во времени, это представление ошибочно. Мы останемся в настоящем, а прибор донесет до нас то, что происходит в прошлом, точно так же, как радио доносит звуки из почти бесконечного далека. Нам не нужно ехать в Лондон, чтобы услышать перезвон Биг-Бена, – он доносится до нас с помощью радио. Биг-Бен звонит каждую четверть часа, это незыблемо, и создатели радио материализовали этот звон, чтобы он стал доступен слуху тех, кто живет далеко от столицы. Биг-Бен реален для нас, где бы мы ни находились. Так же и с прошлым: оно присутствует здесь постоянно.

Тони замолчал на секунду – совершенно непреднамеренно, а я, всматриваясь в тускло освещенную комнату, вдруг осознал, что мои глаза улавливают какое-то движение. Нет… показалось. Без сомнения, это свет, падающий на отполированные доски пола, создал у меня такое впечатление.

– Есть феномены, которые люди, одаренные воображением, называют игрой подсознания, но на самом деле они так же материальны, как баранина, – продолжил Тони. – Например, призраки и предчувствия – они слишком обстоятельно описаны, чтобы мы, глупые ученые, отрицали их. Но ученые не могут объяснить эти феномены, поэтому теряют самообладание и списывают все на воображение, на несвежие котлеты из омаров или же говорят, что это случайность. Но как только ты поймешь теорию времени и пространства, ты осознаешь: призрак – это всего лишь некая проекция того, кем человек был раньше; эта невесомая полупрозрачная проекция пришла по эфирным волнам времени, точно так же, как по радио до тебя доходит звук из отдаленного места. Или, предположим, ты видишь во сне то, что и правда случится несколько дней спустя. Тут тоже ничего удивительного – изображение пришло к тебе из будущего. Говорить, что призраки, духи или предчувствия сверхъестественны, – значит, почти наверняка совершать ту же ошибку, которую совершил бы человек сотню лет назад, назвав телефон или радио сверхъестественной вещью. Но мы же знаем, что это не так.

Тони, как всегда доходчиво, изложил свою теорию. Но у меня появилось возражение по части ее применения.

– Как я понимаю, завтра мы наедимся, – сказал я. – И исколемся остролистом, торчащим из венков Марджери, которая так хочет воссоздать атмосферу. Но если волны времени действительно существуют и нечто из прошлого может путешествовать к нам по этим волнам, то при чем здесь неизбежное несварение желудка?

Тони рассмеялся.

– Ни при чем. Но, возможно, если мы как можно точнее воссоздадим условия, в которых люди проводили рождественскую ночь, веселясь, объедаясь и танцуя, то мы сможем создать благоприятные для передачи волны.

– И над этим ты сейчас работаешь? – спросил я.

– Более или менее. Я создал прибор… Но пока, насколько мы с Марджери знаем, нет никаких результатов. Впрочем… мой шофер отчетливо слышал кое-что из прошлого, когда прибор работал.

– И что же?

На секунду Тони задумался.

– Позволь мне промолчать, – сказал он. – Потому что скоро я покажу тебе прибор, и ты сам выяснишь, удастся ли что-нибудь почувствовать. Если я тебе расскажу, что случилось с моим шофером, это может подействовать на твое воображение.