Книги крови. I–III - [66]

– А ты полон дерьма, – частенько говорила она, когда спор накалялся. – Кому какая разница, что ты боишься собственной тени? Я не боюсь. Я прекрасно себя чувствую.

Определенно, именно так она и выглядела. Шерил Фромм являлась во влажных снах любому парню на факультете, но она была слишком умной, и потому никто не решался к ней подкатить.

– Время от времени мы все познаем вкус ужаса, – отвечал Куэйд, а его молочные глаза пристально изучали собеседницу, подмечая малейшие реакции, он искал, как прекрасно знал Стив, изъян в ее уверенности.

– Я – нет.

– У тебя нет страхов? Или кошмаров?

– Никаких. У меня хорошая семья. Нет скелетов в шкафу. Я даже не ем мяса, а потому не чувствую вины, когда проезжаю мимо скотобойни. Во мне нет херни, чтобы выставлять ее напоказ. Это значит, что я нереальна?

– Это значит, – зрачки Куэйда сузились настолько, что напоминали змеиные, – это значит, что под твоей уверенностью прячется что-то реально большое.

– И снова речь зашла о кошмарах.

– О больших кошмарах.

– Будь конкретнее: определись с терминами.

– Я не могу тебе сказать, чего ты боишься.

– Тогда скажи, чего боишься ты.

Куэйд засомневался:

– В конечном итоге, этот вопрос находится за пределами анализа.

– За пределами анализа, ну да, ну да! А не пошел бы ты в задницу с такими ответами?

Стив невольно улыбнулся. Задница Шерил уж точно была за пределами любого анализа. Перед ней можно было только пасть на колени и благоговеть.

Куэйд сразу вернулся к своей обычной демагогии:

– Мой страх существует только для меня. В широком контексте он не имеет смысла. Знаки моего ужаса, те образы, которые мой мозг использует, если можно так выразиться, для иллюстрации моего страха, эти самые знаки ничтожны по сравнению с реальным кошмаром, лежащим в основе моей личности.

– У меня есть такие образы, – сказал Стив. – Картинки из детства, они постоянно заставляют думать о…

Он осекся, уже пожалев о том, что разоткровенничался.

– О чем? – спросила Шерил. – Ты имеешь в виду плохие воспоминания? Типа когда ты упал с велосипеда или вроде того?

– Возможно, – ответил Стив. – Иногда эти образы неожиданно приходят мне на ум. Не намеренно, а когда я не сосредоточен. Словно разум автоматически на них перескакивает.

Куэйд удовлетворенно хмыкнул:

– Вот именно.

– Об этом Фрейд писал, – заметила Шерил.

– Что?

– Фрейд, – повторила Шерил, в этот раз устроив целое представление, словно общается с ребенком. – Зигмунд Фрейд: ты, возможно, слышал о нем.

Куэйд, не скрывая презрения, поджал губы:

– Фиксация на матери никак не отвечает на обсуждаемый нами вопрос. Настоящие ужасы, которые живут во мне, да и во всех нас, существовали еще до формирования человеческой личности как таковой. Ужас присутствует уже тогда, когда мы еще даже не мыслим о себе в категориях индивидуальности. Даже зародыш, свернувшийся в утробе матери, испытывает страх.

– И ты об этом помнишь, да? – спросила Шерил.

– Возможно, – совершенно серьезно ответил Куэйд.

– Об утробе матери?

Куэйд еле заметно улыбнулся. Этой полуулыбкой он словно говорил: «Я знаю то, о чем ты понятия не имеешь».

Это была странная, неприятная улыбка; из-за нее Стиву даже захотелось помыться.

– Ты – лжец, – сказала Шерил, вставая с места и глядя на Куэйда сверху вниз.

– Может и так, – согласился тот, неожиданно став настоящим джентльменом.

После этого споры прекратились.

Никаких больше разговоров о кошмарах или о тварях, таящихся в ночи. Весь следующий месяц Стив редко видел Куэйда, а когда все же встречался с ним, тот всегда был в компании Шерил Фромм. Куэйд был с ней вежлив, даже почтителен. Он больше не носил свой кожаный пиджак, так как она ненавидела запах мертвых животных. Столь неожиданная перемена в их отношениях сбила Стивена с толку, но он решил, что все дело в его примитивном понимании сексуальных вопросов. Стив не был девственником, но женщины по-прежнему оставались для него тайной: противоречивой и непонятной.

А еще он ревновал, хотя признаться в этом не хотел даже себе. Его возмущало то, что такая красивая и умная девушка постоянно проводит время с Куэйдом.

Было и другое чувство: казалось, Куэйд ухаживает за Шерил по каким-то своим странным соображениям. И причина тут крылась не в сексе, в этом Стив был уверен. И не в ее интеллекте. Нет, Куэйд загонял Шерил в угол, так подсказывал Стиву инстинкт. Куэйд окружал жертву, готовясь нанести последний удар.

Кажется, прошел месяц, когда Куэйд неожиданно упомянул Шерил в разговоре:

– Она – вегетарианка.

– Шерил?

– Разумеется, Шерил.

– Я знаю. Она же об этом говорила.

– Нет, ты не понял. Это не прихоть и не мода. Она очень серьезно к этому относится. Она не может посмотреть в витрину мясной лавки. Она не может потрогать мясо, понюхать его.

– О, – Стив пришел в недоумение. К чему ведет Куэйд?

– Это ужас, Стив.

– Перед мясом?

– От человека к человеку его признаки разнятся. Она боится мяса. И говорит, что такая здоровая, такая гармоничная. Черт! Я найду его…

– Что?

– Страх, Стив.

– Ты же не собираешься… – Стив волновался, но не знал, как сказать об этом, не обвинив Куэйда.

– Причинить ей вред? Нет, разумеется, я не буду причинять ей вред. Любой ущерб она себе нанесет только сама. – Куэйд смотрел на Стива, словно гипнотизируя. – Пришло время научиться доверять друг другу, Стив, – он наклонился ближе. – Это только между нами…