Книги, годы, жизнь. Автобиография советского читателя - [26]

Шрифт
Интервал


В то время я напрочь потеряла доверие к предельно социологизированному отечественному литературоведческому ширпотребу, сконцентрированному в предисловиях к томикам «Библиотеки всемирной литературы». Показательно, например, как сурово осуждался в соответствующем тексте «собственник» Сомс, а ведь его просто невозможно воспринимать в качестве сугубо отрицательного персонажа. Чего стоит трагическая кончина «старого Форсайта», из описания которой совершенно ясно, что главная «собственность» его жизни – дочь и живопись. Диалектика нравственного суждения, пожалуй, одна из основных ценностей, вынесенных мной из многолетнего чтения.


Самым привлекательным героем в «Саге о Форсайтах» оказался Майкл Монт, этическое кредо которого сконцентрировано в словах: «Искать предлогов не быть порядочным человеком! Для этого предлога не найти». По-английски скупо, но на редкость убедительно. А полностью покорил меня герой другой эпопеи, «Семьи Тибо» Роже Мартена дю Гара. Врач Антуан Тибо. Сцена операции, когда он спасает ножку попавшей под велосипед маленькой Дедетты, одна из лучших в мировой литературе. С таким драйвом передать мощь человеческого созидательного деяния дано немногим. В сущности, весь роман являет собой гимн действию – гуманистическому (Антуан), религиозно-себялюбивому (старый г-н Тибо) и революционному (Жак). Кому из братьев отдать предпочтение, предлагается решить читателю. Что до меня, то, я, конечно, выбираю Антуана. Его дневник, который он, отравленный ипритом и знающий о своем близком конце, ведет до последних мгновений, неизменно потрясает меня при каждом перечитывании. К тому же необычайно близкой оказалась психологическая структура его личности. «Я жил в состоянии радостного предвосхищения жизни и активного доверия к ней» (цитирую по полюбившемуся мне «Дневнику» О. Берггольц; у Мартена дю Гара следующая формулировка: «Состояние интуитивно-радостного восприятия жизни, активного к ней доверия»). Как ни смешно, это состояние доминирует у меня до сих пор, до 70 с лишним лет… Антуан объясняет его общением с наукой – «источником и питательной средой моего оптимизма». Не знаю. Возможно, секрет в другом: в последствиях постоянного активного гуманистического деяния. «И мы – не праздно в мире жили!» (К. Рылеев).

К сожалению, на такое деяние по определению способны только сильные и одаренные люди. Последствия же любого дара, возвышающего тебя над средним уровнем, печальны, и одно из самых грустных – одиночество. Когда Антуан после встречи со своим учителем Филипом с ужасом осознает свою обреченность… но тут слово Мартену дю Гару:


И, прижавшись к стене, оглушенный грохотом заградительного огня, гудением аэропланов, разрывами бомб, глухо отдававшимися в голове, Антуан думал об этой непонятной вещи: нет друга! Он был всегда очень общителен, любезен; к нему были привязаны все его больные, к нему прислушивались все его товарищи, его уважали учителя, он был пылко любим два-три раза в жизни, – но у него не было ни одного друга! У него никогда не было друга…

(Перевод Н. Жарковой)

По существу, здесь речь идет об экзистенциальном одиночестве мыслящего и рефлектирующего человека. Нет, друзья есть, но – «как сердцу высказать себя? Другому как понять тебя? Поймет ли он, чем ты живешь?..» Тютчевское «Silentium» доныне одно из любимейших моих стихотворений.


Пожалуй, именно пристрастие к делателям бесспорного добра заставило меня хоть и с оговорками и несколько снисходительно, но искренне полюбить трилогию Ю. П. Германа «Дело, которому ты служишь» о враче Владимире Устименко. Всем произведениям Юрия Павловича свойственны качества, которые в художественной прозе я чрезвычайно ценю, – эмпатия и человечность повествования. Безусловно, трилогия полностью «советская», иногда до печальной примитивности причин и следствий, но люди… люди живые. А когда Герман в силу тех или иных причин обращается к своей личной трагедии (он долго и мучительно умирал от рака), его проза поднимается по-настоящему высоко: это последнее письмо Ашхен Оганян в трилогии и повесть «Подполковник медицинской службы».


Считала и считаю, что лучшие профессии, существующие на свете, – это профессии врача и учителя: учить и лечить необходимо всегда, при всех режимах и в любых исторических пертурбациях. На вступительных лекциях в Нижегородском педагогическом университете я совершенно искренне говорила студентам, поздравляя их с выбором специальности: мы счастливы уже тем, что у нас в кармане моральное оправдание собственного существования. За любыми образами учителей в литературе я охотилась, как Шерлок Холмс; жаль, что врачам повезло много больше. Одна из нечастых удач (не считая, конечно, «Педагогической поэмы» А. С. Макаренко, но это особый случай автобиографии) – трилогия Ф. А. Вигдоровой «Дорога в жизнь», «Это мой дом», «Черниговка». Фрида Абрамовна сама была человеком редкой прелести, обаяния и самоотверженности (о чем пишет, например, в воспоминаниях Л. К. Чуковская), и отсвет ее личности лег на страницы ее книг. Очарование этой трилогии не столько в литературных, сколько в человеческих достоинствах (хотя литературные тоже несомненны, особенно в «Черниговке»). Фотография Ф. А. Вигдоровой постоянно находилась в кабинете Иосифа Бродского, вызволению которого из ссылки она отдала так много последних жизненных сил.


Рекомендуем почитать
Иван Ильин. Монархия и будущее России

Иван Александрович Ильин вошел в историю отечественной культуры как выдающийся русский философ, правовед, религиозный мыслитель.Труды Ильина могли стать актуальными для России уже после ликвидации советской власти и СССР, но они не востребованы властью и поныне. Как гениальный художник мысли, он умел заглянуть вперед и уже только от нас самих сегодня зависит, когда мы, наконец, начнем претворять наследие Ильина в жизнь.


Равнина в Огне

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Граф Савва Владиславич-Рагузинский

Граф Савва Лукич Рагузинский незаслуженно забыт нашими современниками. А между тем он был одним из ближайших сподвижников Петра Великого: дипломат, разведчик, экономист, талантливый предприниматель очень много сделал для России и для Санкт-Петербурга в частности.Его настоящее имя – Сава Владиславич. Православный серб, родившийся в 1660 (или 1668) году, он в конце XVII века был вынужден вместе с семьей бежать от турецких янычар в Дубровник (отсюда и его псевдоним – Рагузинский, ибо Дубровник в то время звался Рагузой)


Трагедия Русской церкви. 1917–1953 гг.

Лев Львович Регельсон – фигура в некотором смысле легендарная вот в каком отношении. Его книга «Трагедия Русской церкви», впервые вышедшая в середине 70-х годов XX века, долго оставалась главным источником знаний всех православных в России об их собственной истории в 20–30-е годы. Книга «Трагедия Русской церкви» охватывает период как раз с революции и до конца Второй мировой войны, когда Русская православная церковь была приближена к сталинскому престолу.


Николай Александрович Васильев (1880—1940)

Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.


Я твой бессменный арестант

В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.


Воспоминания русских крестьян XVIII — первой половины XIX века

Сборник содержит воспоминания крестьян-мемуаристов конца XVIII — первой половины XIX века, позволяющие увидеть русскую жизнь того времени под необычным углом зрения и понять, о чем думали и к чему стремились представители наиболее многочисленного и наименее известного сословия русского общества. Это первая попытка собрать под одной обложкой воспоминания крестьян, причем часть мемуаров вообще печатается впервые, а остальные (за исключением двух) никогда не переиздавались.


Воспоминания

Внук известного историка С. М. Соловьева, племянник не менее известного философа Вл. С. Соловьева, друг Андрея Белого и Александра Блока, Сергей Михайлович Соловьев (1885— 1942) и сам был талантливым поэтом и мыслителем. Во впервые публикуемых его «Воспоминаниях» ярко описаны детство и юность автора, его родственники и друзья, московский быт и интеллектуальная атмосфера конца XIX — начала XX века. Книга включает также его «Воспоминания об Александре Блоке».


Моя жизнь

Долгая и интересная жизнь Веры Александровны Флоренской (1900–1996), внучки священника, по времени совпала со всем ХХ столетием. В ее воспоминаниях отражены главные драматические события века в нашей стране: революция, Первая мировая война, довоенные годы, аресты, лагерь и ссылка, Вторая мировая, реабилитация, годы «застоя». Автор рассказывает о своих детских и юношеских годах, об учебе, о браке с Леонидом Яковлевичем Гинцбургом, впоследствии известном правоведе, об аресте Гинцбурга и его скитаниях по лагерям и о пребывании самой Флоренской в ссылке.


Дневник. Том 1

Любовь Васильевна Шапорина (1879–1967) – создательница первого в советской России театра марионеток, художница, переводчица. Впервые публикуемый ее дневник – явление уникальное среди отечественных дневников XX века. Он велся с 1920-х по 1960-е годы и не имеет себе равных как по продолжительности и тематическому охвату (политика, экономика, религия, быт города и деревни, блокада Ленинграда, политические репрессии, деятельность НКВД, литературная жизнь, музыка, живопись, театр и т. д.), так и по остроте критического отношения к советской власти.