Книга Жизни - [224]

Я опустила крышку ноутбука и вернулась в большой зал к Мэтью и детям.

Через несколько дней после визита Болдуина я проснулась среди ночи от странного ощущения. Мне показалось, будто холодный палец движется вверх по моей спине, к стволу дерева на шее.

Палец двигался рывками. С шеи он переместился на плечо, туда, где остались очертания стрелы богини и звезда, которой меня наградила Сату Ярвинен.

Затем палец медленно опустился вниз, к дракону, обвивавшему мои бедра.

«У Мэтью снова заработали руки!» – успела подумать я.

– Первое, чего касаются мои руки, – твое тело. Иного я не представлял, – сказал Мэтью, сообразив, что разбудил меня.

Я едва могла дышать. Горло перехватило, и все слова застряли внутри, но они отчаянно просились наружу. На помощь пришла магия. Как уже не раз бывало, под кожей появились мерцающие буквы.

– Цена магической силы.

Рука Мэтью обхватила мою. Его большой палец трогал появляющиеся слова. Движения эти поначалу были довольно грубыми и хаотичными, но с каждым прикосновением к моей коже они становились все ровнее и увереннее. Мэтью, конечно же, видел перемены во мне. Понимал, что я стала Книгой Жизни, однако молчал вплоть до этой минуты.

– Мне так много надо сказать, – читал он, скользя губами по моей шее.

Одновременно его пальцы сосредоточенно двигались вниз, пока не оказались между ног.

Я тихо вскрикнула. Со времени нашей последней близости прошли месяцы, но мое тело сразу узнало прикосновение любимых рук. Пальцы Мэтью безошибочно касались всех мест, где я испытывала наибольшее наслаждение.

– Но ты можешь и без слов рассказать мне о своих чувствах. Я тебя вижу, даже когда ты прячешься от остального мира. Я тебя слышу, даже когда ты молчишь.

Это было точным определением любви. И магия, и буквы на моих руках исчезли, когда Мэтью обнажил мою душу, а тело направил туда, где слова действительно не требовались. Я дрожала от оргазма. Прикосновения Мэтью были легкими как перышко, но его пальцы не замирали ни на мгновение.

– Еще, – сказал он, когда во мне снова стало нарастать желание.

– Это невозможно, – пробовала возразить я.

Тогда Мэтью сделал то, от чего я застонала.

– «Невозможно» – это не по-французски, – ответил он, слегка прикусывая мне мочку уха. – И когда в следующий раз твой брат позвонит или явится без приглашения, скажи ему, пусть не беспокоится. Я прекрасно могу позаботиться о своей жене.

СОЛНЦЕ В ОВНЕ

Знак Овна указывает на владычество и мудрость. Когда Солнце находится в этом знаке, вы увидите возрастание во всех ваших трудах. Это время для новых начинаний.

Английская записная книжка неустановленного автора. Около 1590 г. Собрание манускриптов Гонсалвиша, № 4890, лист 7^v

– Ты когда начнешь проверять свою чертову почту?

У Болдуина сегодня явно выдался тяжелый день. Вслед за Мэтью я начинала все больше ценить преимущества современных коммуникаций, позволявших держать нашу вампирскую родню на некотором расстоянии.

– Пока мог, я сдерживал их натиск.

Сердитое лицо Болдуина смотрело на меня с компьютерного экрана. Позади, за массивными окнами, виднелся кусочек Берлина.

– Диана, ты должна поехать в Венецию.

– Ничего я не должна.

Этот разговор у нас продолжался не первую неделю.

– Дорогая, Болдуин прав. – Мэтью склонился над моим плечом; он теперь ходил, пока медленно, но все так же бесшумно. – Диана встретится с членами Конгрегации. Но учти, Болдуин: если ты еще раз позволишь говорить с ней таким тоном, я вырву тебе язык.

– Две недели, – объявил Болдуин, ничуть не испугавшись угроз брата. – Они согласились дать ей еще две недели.

– Слишком рано, – возразила я.

На теле Мэтью оставалось все меньше следов издевательств Бенжамена, но его контроль над бешенством крови был еще слишком слабым, а реакции на происходящее – слишком острыми.

– Она приедет туда. – С этими словами Мэтью закрыл ноутбук, избавившись от лицезрения Болдуина и завершающей порции требований.

– Слишком рано, – повторила я.

– Да, для меня действительно слишком рано ехать туда и сталкиваться с Гербертом и Сату, – сказал Мэтью; его руки давили мне на плечи. – Если мы хотим, чтобы завет был отменен официально, а мы этого хотим, кто-то из нас должен поставить вопрос перед Конгрегацией.

– Что будет с детьми? – спросила я, цепляясь за соломинку.

– Конечно, мы втроем будем скучать по тебе, но мы выдержим временную разлуку. Если Сара и Изабо считают, что я не в состоянии даже подгузники малышам поменять, я не стану лишать их удовольствия повозиться с внуками. – Пальцы Мэтью надавили еще сильнее, словно желая показать, какой груз ответственности лежит на моих плечах. – Ты должна это сделать. Для меня. Для нас. Для каждого члена нашей общей семьи, кто пострадал от завета: для Эмили, Ребекки, Стивена и даже для Филиппа. И для наших детей, чтобы они росли в любви, а не в страхе.

После таких слов мне было совестно отказываться ехать в Венецию.

Семейство Бишоп-Клермон включилось в работу. Все горели желанием помочь в подготовке материалов для заседания Конгрегации. Наши совместные усилия четырех пород начались с оттачивания аргументов до предельной ясности и убедительности. Поначалу было трудно отстраниться от больших и малых оскорблений, нанесенных каждому из нас, забыть о душевных травмах. Успех зависел от объективности и аргументированности наших требований. Они ни в коем случае не должны были выглядеть как личная месть.