Книга всех вещей - [7]

— Господи, — начал отец.

— А, это ты, Томас? — услышал Томас в своей голове. В темноте, за веками, он увидел Иисуса в длинном белом платье, развевающемся на ветру. — Как дела, мальчик мой? — спросил Иисус.

— Хорошо, — сказал Томас.

— Просто хорошо или отлично? — спросил Иисус.

— Просто хорошо, — сказал Томас, — но... — он не решался продолжать.

— Говори смелее, — сказал Иисус. — Я никому не скажу. Честное слово. — Господь Иисус плюнул себе на правую руку и поднял два пальца вверх.

— Он не должен бить маму, — сказал Томас. И почувствовал, что у него на глазах выступают слезы, но плакать не хотел.

— Кто не должен бить маму? — спросил Иисус.

— Сами знаете, — сердито сказал Томас.

— Моя хата с краю, — ответил Иисус.

«Странно, — подумал Томас. — Дедушка всегда говорит: "Моя хата с краю", а больше никто».

— Я имею в виду, — уточнил Иисус, — что я ничего не знаю.

— Папа конечно! — воскликнул Томас.

Иисус ничего не ответил, но по его лицу было видно, что он очень напуган. И еще грустен и сердит.

— Боже мой! — возмутился он. — Что он, совсем спятил?

А это присказка тетушки Пии!

Но тут Томас услышал слова отца: — Во имя Господа нашего Иисуса Христа, аминь!

Томас открыл глаза, и Иисус исчез.

— Приятного аппетита, — сказала мама.

Отец резал мясо. Нож проходил сквозь мясо, как будто оно было из пены. Но это было не так, потому что из него сочилась кровь.

— Нож острый как бритва, да, пап? — спросила Марго.

— Да, — гордо сказал отец. — Я точу его каждую неделю.

— Он все режет, — сказала Марго. — Даже самое жесткое.

— Так оно и есть, — сказал отец. — Им можно снять шкуру со старой коровы.

— Вжик, вжик, прямо насквозь, — сказала Марго.

У нее блестели глаза.

Отец поделил мясо и взял себе самый большой кусок, потому что ему приходится так много работать в конторе. — Терпеть не могу тупые ножи, — сказал он.

Вечером, когда мама укладывала Томаса спать, она шепнула ему:

— Муж госпожи ван Амерсфорт отдал жизнь за нашу свободу. Сама она тоже спасала людей во время войны.

Я разрешаю тебе к ней ходить, когда захочешь, но смотри, чтобы папа не заметил.

— Хорошо, мам. Мама?

— Что?

— Ты счастлива?

— Да, мой мальчик, потому что у меня есть ты. — Она его поцеловала, выключила свет и спустилась вниз.

Томас думал над тем, что ему сказала мама. Что отца можно не слушаться, главное, чтобы он не узнал. И что она счастлива. У него было ощущение, что здесь что-то не так, но он не знал, что именно.

4.

У Томаса было тревожно на душе, потому что он все-таки смог. Он опустил письмо Элизе в почтовый ящик. Но что делать, когда они встретятся? Куда смотреть? Лучше всего спрятаться и никогда не выходить на улицу. Поэтому он сидел дома и читал «Эмиля и сыщиков». Хорошую книжку о немецком мальчике из Берлина. Она была не о Боге. Кажется, Эмилю вообще не надо было ходить в церковь, это, конечно, показалось Томасу странным.

Почитав с полчаса, он со вздохом отложил книжку. Погода была хорошая. Можно ненадолго сходить на улицу, если вести себя осторожно. Если он увидит Элизу, то быстренько запрыгнет на крыльцо или спрячется за какую-нибудь толстую тетю, как Эмиль в Берлине. Спускаясь по лестнице к выходу, он уже издалека увидел белый конверт на коврике перед дверью. От волнения у него пересохло во рту, потому что Томас не сомневался, что это ответ Элизы. Если письмо злое, ему больше незачем жить, решил Томас. И тогда он утопится на набережной Рейнира Винкелеса, среди меченосцев.

Под стук сердца он прошел одну за другой оставшиеся ступеньки и поднял конверт с коврика. «Господину А. Клопперу». Это отцу, потому что Томаса звали Т. Клоппер. А на обратной стороне значилось: «От госпожи ван Амерсфорт-Рапхорст».

Письмо вовсе не от Элизы! Госпожа ван Амерсфорт написала отцу! Это гораздо-гораздо хуже! Это национальная трагедия! Он быстро запихнул конверт под рубашку. И посмотрел вверх, в темный проем лестницы. Никто его не заметил. Мальчик осторожно открыл дверь и быстро захлопнул за собой. Добежал до конца улицы, завернул за угол и бежал, пока не оказался там, где никто его не знал. Тогда он остановился отдышаться.

Томас посмотрел на конверт в руке. Зачем госпожа ван Амерсфорт пишет отцу? Ничего хорошего из этого не выйдет. Нельзя, чтобы письмо попало к отцу. Его надо порвать и закопать, потому что госпожа ван Амерсфорт — «каменистка» или что-то в этом роде, а еще ведьма. А кто будет виноват, если отец получит от нее письмо? Он, Томас! И больше никто. Он уже взялся за конверт второй рукой, чтобы порвать, но подумал:

«А что там написано?» Ведь можно его сначала прочитать, а потом уже порвать. Тогда хотя бы будет понятно, о чем оно!

Томас огляделся по сторонам, не смотрит ли кто-нибудь, но на Томаса никто не обращал внимания. Он осторожно расковырял конверт. Почему так трясутся пальцы? Почему в животе такое ощущение, будто проглотил бегемота? Потому что Томас понимал, что делает что-то ужасно запретное. «Но, — подумал Томас, — иначе никак. Ведь если я этого не сделаю, может случиться что-нибудь еще ужаснее». Что, например? «Допустим, что кого-нибудь побьют, и например, меня».

Он вытащил письмо из конверта и раскрыл его. Там было только одно предложение. Томас прочитал его вслух: «Если муж бьет свою жену, он бесчестит себя».