Книга Темной Воды - [28]

Бог ты мой! Денис обмер. Узнать в пришельце Мишку Свирского, везунчика и балагура, не представлялось возможным. Голова бурильщика почти лежала на плече — опустить дальше не давал шлем. Язык, торчащий изо рта, беспрестанно шевелился, облизывая сухие, неестественно красные губы. Глаза были похожи на два пылающих угля. Скафандр оказался прорван на плече и на боку — словно кто-то специально выдрал несколько кусков.

— Стой на месте! – крикнул Денис. Но Свирский и не думал останавливаться. Он приближался, подвывая, тянул к нему руки. С одной была сорвана перчатка. Голая человеческая ладонь, отдающая в синеву, почему-то напугала Дениса до жути. Захотелось оказаться отсюда как можно дальше.

— Ой-йо, – проговорил он и попятился.

И тут Свирский кинулся на него. Оттолкнулся от земли и прыгнул. Да еще издал звериный рык. Махнув неудачно ножом — лезвие пропороло скафандр, но не причинило нападавшему никакого вреда, – Денис отпихнул от себя кошмарного монстра, поскользнулся в грязи и едва не упал. Свирский вцепился в него мертвой хваткой — одна рука сжимала предплечье, другая тянулась к горлу бурильщика. Денис ударил противника между ног. Раз и еще раз, тяжелым ботинком. Тот не обратил на удары никакого внимания, достал до горла Дениса и всем телом потянулся к нему, обнажив острые зубы. Язык втянулся во внезапно ставший неестественно большим рот.

Вдруг ожила и заговорила рация на платформе:

— Бур девятнадцать! Бур девятнадцать! С вами говорит Земля. Немедленно прекратите все работы и выйдите с нами на связь.

— Я не могу, – прохрипел Денис, отталкивая озверевшего клацающего зубами Свирского.

— Бур девятнадцать! Ситуация критическая. Мы сворачиваем все работы и покидаем Тхукан. Вы слышите?..

— Наверное, он уже не может слышать, – послышался голос Саакова. – Жалко, славный был парень.

— Я здесь! – закричал Денис изо всех сил, отпихнул наконец Свирского и полез на платформу. Тот кинулся следом. Но получил ногой по шлему и опрокинулся в красную грязь.

Денис влез на плоскость, рванул из-под кресла канистру с горючим и запал бурового снаряда. Ливанул на ползущего по лестнице бурильщика от всей души и чиркнул спичкой. Полыхнуло… Мишка Свирский, везунчик и балагур, в одну секунду превратился в живой факел. Но продолжал упорно тянуть скрюченные пальцы к отступившему подальше бурильщику. Денис обернулся. Прыгать высоковато — целых три метра. А ботинки очень тяжелые. Свирский перевалился через край платформы, поднялся и пошел на него. Было видно, как пузырится, лопаясь, кожа на лице, как чернеют, выгорая, красные глазные яблоки. Дениса обдало жаром, он повернулся и прыгнул вниз. Приземлился, повалился на бок, как при парашютном прыжке. Грязь вцепилась в локоть, не хотела отпускать человека. Он рванул руку, вырвался из цепких красных пальцев. Поднялся, понял, что ничего не сломал. Замер в боевой стойке, прислушиваясь — готовился к схватке. Но на платформе уже никто не шевелился. Слышно было только слабое потрескивание — вверху догорал мертвец.

Осознание того, что он прикончил Мишку Свирского, заставило Дениса всхлипнуть. Потом уже слезы полились из глаз сами по себе. Зато сразу стало легче. Раньше подобной слабости он за собой не замечал. Одернул себя — чего разнюнился, соберись, мужик.

На платформу подниматься не хотелось, но знал, что надо… По лестнице лез медленно, нащупывая ступеньку за ступенькой.

Обгорелое тело лежало в самом дальнем углу и дымилось. Стараясь не смотреть в ту сторону, Денис подошел, взял рацию, нажал на кнопку:

— Земля, земля, я бур девятнадцать… Вы меня слышите?

— Степанцов, ты? – послышались знакомые интонации в рации.

Впервые в жизни Денис обрадовался, услышав голос прораба.

— Я, конечно, я… Заберите меня отсюда, – и добавил: — Пожалуйста.

— Ничего не выйдет, Степанцов, – проговорил Сааков. – У нас утечка. Тут повсюду красная грязь. Знаешь, она та-а-акая красная…

— Но как же так… — Денис отставил от себя рацию, посмотрел на нее так, как будто видел впервые. – Как же это… Я же здесь совсем один.

— Слушай меня, Степанцов, – быстро заговорил прораб, – я-то уже не жилец, вон она быстро по ногам поднимается. А ты меня слушай. Ни с кем не говори. Никому не доверяй. Эта штука всех лишает рассудка. И делает агрессивными. Проберись на оружейный склад и затаись там до прибытия спасателей, да убивай всех, кто к тебе полезет. Понял? И следи за герметичностью…

— Но как же я туда доберусь? – едва не заплакал Денис. – У меня же нет вездехода. А до склада километров тридцать, если по прямой.

— Это уже не моя забота, как ты туда доберешься, – сурово сказал Сааков. – Только знаю я, что склад — твоя единственная надежда. А мне пора, Степанцов, Наталья твоя за мной пришла.

— Что, как…

— Вот так… взяла, да и пришла. Не любит она тебя больше. Меня, видать, любит. В дверь ко мне стучит… э… головой. Я ее в камеру наблюдения вижу. В общем, прощай, Степанцов… э-э-э… не помина-а-ай… ли-э-э-э-х-о-ом… — голос прораба обратился в бесконечные завывания, и Денис отключил рацию.

Прибывший через неделю на Тхукан десант Межгалактического сообщества обнаружил полумертвого от голода и жажды Дениса Степанцова. Бурильщик сидел у амбразуры за линейным пулеметом. На входе в оружейный склад спасатели насчитали сто сорок три трупа — тридцать человек из команды бурильщиков и обслуживающий персонал базы. Мужчины, женщины и дети. Их тела походили на пропущенный через электромясорубку фарш.