Книга таинств Деливеренс Дейн - [74]

— Он упал, — вмешался Майк, — с высоты, по крайней мере, двух этажей. Ему сейчас вставляют спицу в ногу.

У Конни внутри все перевернулось. Она вспомнила утро, снова увидела улыбающегося, перемазанного зубной пастой Сэма. Как хотелось дотянуться до него, схватить за руку… Вокруг нее словно сгустилась темнота — как она могла не почувствовать, что ему грозит опасность?! Глупости, — сказала она себе. — Откуда ты могла знать, что он забудет про страховочный трос?

— И зачем он только пошел на эту работу?

Отец Сэма сжал челюсти, и на скулах заходили желваки.

— Майкл. — Линда успокаивающе положила свою руку поверх его.

Все трое сидели и ждали. Прошли две медсестры, разносившие по палатам еду… Прохромал уборщик в комбинезоне, чуть не опрокинув ведро с водой… Женщина средних лет с горестным лицом провезла кресло-каталку, на которой сидел морщинистый старичок в полосатой пижаме с темными пятнами на лысой голове… В коридоре без окон, со слепящими люминесцентными лампами время не ощущалось. Конни не знала, сколько они ждали, но, наконец, к ним вышел серьезный молодой врач и сказал:

— Мистер и миссис Хартли? Пожалуйста, пойдемте со мной.

Родители Сэма встали и вслед за доктором вошли в палату чуть дальше по коридору. Конни осталась ждать за дверью, сцепляя и расцепляя пальцы. Приведя в порядок мысли, она приятно удивилась, что Сэм попросил родителей ей позвонить. Обычно ее замкнутость отпугивала людей, мужчин в особенности. Но Сэм… С ним легко и уютно, с ним не надо притворяться. Неужели возможно перед кем-то чувствовать себя свободнее, чем наедине с собой? Конни всегда думала, что только в одиночестве проявляется ее истинное «я». Она вспомнила, как Сэм улыбался, спустившись к ней из-под свода церкви, как принес целую коробку пончиков… У нее сжалось горло.

Дверь приоткрылась, выглянула Линда.

— Конни? — позвала она. — Входи.

Конни, сглотнув, зашла в палату. Майк и Линда стояли у постели, а молодой доктор изучал свой блокнот. На кровати на множестве подушек лежал Сэм с посеревшим лицом. Нога была подвешена на блоках и ремнях, а из голени — черно-фиолетовой — торчали спицы. Конни подошла к изголовью и улыбнулась.

— Здравствуй, — прошептала она.

— Привет, Корнелл… — сказал он усталым голосом, слабо улыбнувшись.

Улыбка больше походила на гримасу. Конни наклонилась и взяла его ладонь обеими руками и, к своему удивлению, почувствовала в его организме смятение и неразбериху из-за сильной и внезапной боли. Тело Сэма все еще сотрясали удары, не находящие выхода, как океанские волны в бассейне. Ошеломленная, она гладила его ладонь, осознавая, что через руки узнает о нем все больше и больше. Между ней и миром словно убрали тяжелый занавес. Это было пугающе и непостижимо. Но сейчас Конни точно знала, что в его страданиях виноват не только и не столько перелом ноги. Нахмурившись, она взглянула на доктора.

— Итак, — начал врач, просматривая карту Сэма, — могу вас обрадовать, что кость благополучно срастется. Организм сильный, скоро мы сможем наложить гипс и отпустить вас домой. Но я должен кое о чем предупредить.

Засунув карту под мышку, он сцепил пальцы под подбородком и смотрел по очереди на Сэма и его родителей. Они ждали. Сэм сжал руку Конни.

— Боюсь, мы должны принять во внимание то, что спровоцировало падение, — сказал доктор.

— О тросе нельзя было забывать! — рявкнул Майк Хартли, а Линда прошептала:

— Майк, не надо, пожалуйста.

— Это не все, мистер Хартли, — невозмутимо продолжал доктор. — Сэм, вы помните, что произошло непосредственно перед падением?

Сэм облизнул губы. Конни видела, как он пытается прорваться сквозь туман отходящего наркоза, который окутывал его мысли. Он кашлянул.

— На самом деле смутно… — начал он, глядя на родителей. — Я уже почти заканчивал купол… — Он сглотнул. — Немного устал… потому что, — он посмотрел на Конни, — плохо спал ночью… Спустился отдохнуть… Выпил воды из автомата, она была какая-то… — он подвигал губами, вспоминая, — …скверная… с привкусом металла… но я не обратил внимания… Я присел на скамью, чтобы отдохнуть с минуту… — Сэм вздохнул, и вокруг глаз собрались напряженные морщинки. — Потом я забрался наверх и стал работать дальше. — Он смущенно остановился. — Все. Больше я ничего не помню.

Он с беспокойством глянул на Конни.

— Вы не помните, как падали? Или как приехала «Скорая»? — настаивал доктор.

— Нет, — ответил Сэм, осознавая серьезность своего положения. — Я даже не знаю, кто меня нашел. — Он посмотрел на родителей. — Кто меня нашел?

Те переглянулись и ничего не ответили.

— Интересно, — сказал доктор, записав что-то в блокноте. Он помолчал, серьезно глядя на пациента. — Сэм, — начал он, — я полагаю, что падение было спровоцировано эпилептическим припадком.

— Что? — воскликнул Сэм, а его мама выдохнула:

— Боже…

Майк положил руки жене на плечи, а Конни посмотрела на Сэма. Его лицо исказилось от отчаяния. Она сглотнула и крепче сжала его руку.

— Иногда перед таким припадком пациент очень часто ощущает то, что мы называем аурой, то есть предвестником приступа, когда происходят радикальные изменения физического восприятия и эмоционального состояния. Изменения в мозге часто приводят к странным вкусовым и обонятельным ощущениям. Например, металлический привкус воды или ваша необъяснимая усталость. Во второй фазе приступа деревенеют конечности, и пациент падает, содрогаясь в конвульсиях. После припадка он ничего не помнит.