- Шарфики, рукавички, совсем даром, однако! - это расторговывалась цыганка из Узбекистана, стремилась продать зимний товар на стыке весны и лета.
- А вот кому самса, пироги, расстегаи? - крикливо вопрошала разносчица, везя по рядам тележку с сумкой, из которой восхитительно пахло. Петр купил у нее однажды расстегай, который оказался вовсе не расстегаем, а треугольным пирожком с белой рыбой, впрочем, был вкусен и свеж.
- Чай, кофе, пепси-кола!
- Кому курточки, плащики кожаные?
- Подайте, Христа ради, - просил нищий, по-настоящему слепой, заросший черной щетиной дед.
Всем известно отношение покупателей к китайскому товару. Китайское - значит дешевое и некачественное. При покупке покупатель всегда спрашивает:
- Китайское? - при этом вид у него такой, будто не обманешь его ни за что.
- Что вы! - возмущенно отзывается торговка. - Южная Корея!
Покупатель уходит удовлетворенный, с покупкой. Все довольны. Покупатель доволен, что приобрел корейский товар, продавец доволен, что продал китайское, соседи довольны, что видели интересное зрелище.
Но за корейский выдается только товар, у которого на ярлыках иероглифы. Если иероглифов нет, товар идет за итальянский, немецкий и даже французский. Китайцы не лыком шиты. Петр видел однажды женские ботинки, сделанные в Китае, у которых на подошве было написано "Italy". Написано грубо, даже коряво, но покупатель ушел просто счастливым. А сколько продано кроссовок марки "Adiads"! Это не опечатка, точнее опечатка, но китайских поддельщиков. А костюмов с ярлыками "Кристиан Диор"! А обуви "Саламандер"! А косметики "Ив Роше"! Если все это делается и не в Китае, то в Турции или в Польше. Причем для того, чтобы купить подлинную вещь, не нужно идти в дорогие магазины, потому что там тот же самый китайско-турецко-польский товар, только более чистый, не запыленный на рыночном ветру. Подлинную вещь в России, купить, конечно, можно. Но... маловероятно.
Оказывается, искра между Фаиной и Петром все-таки пробежала, но Петра не задела, а Фаину подпалила порядком. Петр заметил, что женщина и смотреть на него стала томно, и вздыхать украдкой, и старается задеть его ненароком. Тогда Петр пустил в ход все свое обаяние, купил ей три гвоздики, нашептывал на ухо что-то приятное, и добился своего. Вскоре он ночевал уже не в подвале, а на квартире у Фаины. Впрочем, квартира была не ее. Коммуналка на семь жильцов. Запущенный коридор, плохо освещенный пыльной лампочкой, давно не метеный пол, какие-то сундуки, велосипеды и коляски, двустворчатые двери, крашеные во времена оно. Фаина занимала дальнюю комнату с окном на двор. У нее было чисто, опрятно, висели веселенькие занавесочки на окнах, стояла бабушкина металлическая кровать с блестящими шарами на спинках, лежала перина, взбитая до потолка. Еще в комнате стоял качающийся из-за неровного пола сосновый стол, крытый белой скатертью, шкаф со скрипучими дверцами, напоминающий дореволюционного городового и этажерка с книгами. Книжки оказались преимущественно женскими романами с блестящими обложками, где на второй странице начинаешь безудержно рыдать, а на двадцатой готов совершить самоубийство, и только желание послать тысячу проклятий автору и издателю останавливает и наводит на жизнелюбивые мысли.
Ночью, когда Фаина засыпала и сопела у Петра подмышкой, он размышлял о себе и своем положении. Всегда, всегда он использовал женщин для каких-то целей, будь то секс, приятное времяпрепровождение или крыша над головой. Вот Фаинка, переспала с ним один раз, и, похоже, влюбилась не на шутку... Маленькая, пухленькая, совсем не в его вкусе.
- Сволочь ты, Петя, - шептал он в потолок, освещенный слабым светом дворового фонаря. - Ты ж ее бросишь, как бросал других, и ей будет плохо. А влюбиться в нее ты не можешь, и вовсе не потому, что она тебе не нравится, а потому, что ты вообще не можешь влюбиться. Ты не знаешь, что такое любовь, Петя, мать твою!
- Ты с кем разговариваешь? - сонно бормотала Фаина, поворачиваясь на другой бок.
- Спи, спи.
- Ну и ладно! - отвечал Петр самому себе. - Подумаешь, влюбилась девчонка! Это ее проблемы. Тебе что, лучше ночевать в грязном подвале? Очень скоро твое положение переменится, если Философ не врет, конечно. Впрочем, может и врет, с него станется.
- Вот скажите, Философ, - говорил он бродяге, сидящему рядом на табурете, - как вы к такому выводу пришли, ну, про начальника?
- Обыкновенно пришел, - отвечал бомж. - Методом сопоставления и анализа.
- Нет, вы не методом пользовались! - Петр покачивал пальцем перед лицом Философа. - Вы и есть самый настоящий агент Антанты, то есть Ордена этого. Потом мне дадут должность самую дурацкую, а я на начальника замахнулся. Что будет? Разочарование.
- Ну, и зачем Ордену ваше разочарование? - улыбался бомж.
- А так, чтоб служба медом не казалась.
Философ рассмеялся и пропал. Зато появилась незабвенная Аза Антоновна, улыбнулась глумливо и молвила:
- Ну, ты губищу-то раскатал, Петруша! Начальником ему! Пуговку на лбу пришей, чтоб губищу пристегивать, гы-гы.
- А чего ж вы тогда добиваетесь?
- А чтоб тебя из квартиры выжить, осел ты этакий! - Аза Антоновна сделала ему нос, рассмеялась и исчезла.
