Книга судьбы - [110]

— Тебя там не было, Винсент, и ты не видел, как он расстроился. За пятьдесят минут — за все время полета обратно — единственное, что он сказал мне… — Лизбет умолкла.

— Лизбет, ты здесь? — встревожился Винсент. — Я тебя не слышу.

— Здесь я, здесь. Где же мне еще быть? — ответила она, помахав рукой охраннику и направляясь к лифту. — Пятьдесят минут мертвой тишины! Парень не смотрел в мою сторону, отказывался говорить со мной, даже не обругал меня ни разу. И можешь поверить, я предоставила ему для этого все возможности. Он просто смотрел в окно, делая вид, что меня здесь нет. А когда высаживал меня у редакции, то даже не попрощался.

— Ладно, он на тебя обиделся. Ты задела его чувства.

— В самую точку. Но вся штука в том, что я не просто задела его чувства. Он слишком давно занимается своим делом, чтобы его мог по-настоящему задеть какой-то репортер, но вот выражение его лица… Я сделала ему больно.

— Лизбет, избавь меня от этой сентиментальной чепухи — ты всего лишь делала свою работу. Хотя подожди, я ошибся. Если бы ты действительно делала свою работу, то в ту же секунду, как он тебя высадил, развернулась бы и последовала за ним.

— На чем? Он уехал на моей машине.

— Ага. Получается, он угнал твою машину?

Лизбет выдержала паузу.

— Нет.

Теперь пришла очередь Винсента держать паузу, и она была очень долгой.

— О господи, ты сама отдала ему свой автомобиль? — заорал он. — Незыблемое правило номер двадцать семь: не позволяй себе расчувствоваться. Незыблемое правило номер двадцать восемь: не влюбляйся в мечтателя. И правило номер двадцать девять: не позволяй грустным обезображенным парням задевать струны своего сердца и мучиться сознанием вины оттого, что они грустные и обезображенные!

— Ты даже не знаешь его.

— Если кто-то передвигается в инвалидной коляске, это вовсе не значит, что он не наедет тебе на ногу. Ты знаешь, что значит для нас эта история… особенно для тебя, Лизбет.

— И для тебя тоже.

— Но в первую очередь для тебя, — вспылил он.

Лизбет вошла в кабину лифта и нажала кнопку второго этажа.

— Ты знаешь, что такое наша работа: чтобы тебя читали, ты должна презирать людей. Так что, пожалуйста, не расстраивай меня вконец и скажи, что, по крайней мере, записала все на пленку.

Когда двери закрылись и лифт пополз вверх, Лизбет оперлась спиной о стенку кабины и прижалась затылком к пластиковой облицовке. Еще раз мысленно прокручивая события прошедшего дня, она легонько стукнула затылком о стенку. Тук, тук, тук. Снова и снова.

— Эй, послушай, ты ведь записала все на пленку, правда? — снова спросил Винсент.

Открыв сумочку, Лизбет достала миниатюрную кассету, на которой была записана большая часть их разговоров. Конечно, она отдала Уэсу магнитофон, но при этом ей не составило особого труда вынуть из него кассету, пока он разорялся и буйствовал. Естественно, сейчас… нет, не только сейчас: Еще когда Лизбет начинала запись — проклятье, действуя на одних инстинктах! — другая часть ее сознания ошеломленно наблюдала за этими действиями. Инстинкт свойствен каждому репортеру. Но только не тогда, когда он разрушает идеалы.

— Последний раз спрашиваю, Лизбет: у тебя есть запись или нет?

Лифт мелодично звякнул, оповещая о прибытии на второй этаж, и Лизбет опустила взгляд на свою ладонь, потирая крошечную кассету большим пальцем.

— Извини, Винсент, — сказала она, опуская кассету назад в сумочку. — Я попыталась остановить Уэса, но он выбросил ее за борт.

— За борт, говоришь… В самом деле?

— В самом деле.

Когда она вышла из лифта и повернула по коридору налево, на линии воцарилась тишина. И длилась она намного дольше, чем раньше.

— Где ты сейчас? — холодно поинтересовался Винсент.

— Прямо позади тебя, — ответила Лизбет в трубку.

В открытую дверь из коридора, застеленного серым ковролином, ей было видно, как Винсент перестал расхаживать по кабинету и повернулся к ней лицом. По-прежнему прижимая телефон к уху, он облизнул усы цвета соли с перцем.

— Сейчас четыре часа пополудни. Мне нужна твоя завтрашняя колонка. Немедленно.

— Ты ее получишь… учитывая, как получилось с Уэсом, я по-прежнему считаю, что лучше подождать еще день-другой, прежде чем мы опубликуем статью, которая…

— Поступай как знаешь, Лизбет. Ты всегда делаешь так, как считаешь нужным.

Коротким движением руки Винсент с грохотом захлопнул перед ней дверь своего кабинета, отчего по коридору пошло гулять гулкое эхо, отразившись даже в трубке ее сотового. Провожаемая любопытными взглядами коллег, Лизбет потащилась в свою клетушку, находившуюся как раз напротив кабинета редактора. Бессильно опустившись в кресло, она включила компьютер, на экране которого появилась почти пустая колонка из трех столбцов. На углу стола валялась скомканная бумажка с жизненно важной информацией о том, что молодой Александер Джон одержал победу в крайне конкурентном мире высокого школьного искусства. В столь поздний час избежать неизбежного не представлялось возможным.

Расправив ладонью скомканный листок бумаги, Лизбет еще раз перечитала свои заметки и автоматически нажала кнопку включения голосовой почты.

— У вас семь новых сообщений, — послышался из динамика механический женский голос.