Книга странных новых вещей - [29]

Телефонный звонок побеспокоил бы меня гораздо сильнее, — писала она, — особенно во время сна. Нет, телефонов здесь нет. СШИК пытался наладить здесь телефонную связь в ранние годы, но она колебалась от паршивой до вовсе никакой. Атмосфера здесь неподходящая, слишком плотная или что-то вроде того. Так что мы обходимся без телефонов. И ничего. Давайте признаем, что большая часть телефонных разговоров — пустая трата времени. У нас повсюду имеются красные кнопки для экстренных случаев (ими еще ни разу не пользовались!). Наши рабочие графики отпечатаны в общем реестре, так что мы всегда знаем, где нам быть и что делать. Если надо поговорить, мы общаемся лицом к лицу, если не слишком заняты, а если слишком, то болтать некогда. Если нужно сделать общее объявление, мы пользуемся громкой связью. Можно также использовать Луч, но большинство предпочитает обсуждать все при встрече. Здесь каждый сотрудник — эксперт в своей области, и обсуждение может стать довольно специфическим, перегруженным техническими подробностями обменом мнениями, как немедленно решить ту или иную проблему в сложившейся ситуации. А что-то писать на более-менее понятном другим языке, а потом сидеть и ждать ответа — это кошмар. Надеюсь, это поможет.

Грейнджер.

Он усмехнулся. Одним предложением она быстренько смыла в унитаз тысячелетнюю историю письменной коммуникации, перед тем отправив на свалку полтора столетия телефонной связи. Финальный аккорд тоже премилый: «Надеюсь, это поможет». Смахивает на дерзость.

Все еще улыбаясь и воображая мальчишескую физиономию Грейнджер, он поискал сообщения от Беатрис, уже без особой надежды. Длинный свиток с текстом развернулся на весь экран, и, поскольку он появился мгновенно, обойдясь без суеты и фанфар, Питер не сразу осознал, что это такое. Экран наводнили буквы. Питер вгляделся в словарный рой и выхватил имя — Джошуа. Пучок из шести букв, бессмысленный для большей части человечества, прыгнул в его душу и ожил в ярких образах: лапы Джошуа, с такими забавными белыми пушками между розовых подушечек, Джошуа, весь покрытый известковой пылью после соседского ремонта, Джошуа, совершающий свой головоломный цирковой прыжок с холодильника на гладильную доску, Джошуа, скребущийся в кухонное окно, его нежное мяуканье, неслышное за шумом дороги в час пик, Джошуа, спящий в корзине с только что отглаженным бельем, Джошуа на кухонном столе, трущийся пушистой мордой о глиняный заварочный чайник, который никогда не использовался ни для чего иного, Джошуа в кровати между ним и Би. А потом он увидел Би: Би, укрытая только половинкой желтого пухового одеяла, неспособная пошевелиться, потому что кот развалился и спит поперек ее бедер. Грудь Би, ребра и соски, проступающие из-под ее любимой футболки, слишком старой, чтобы носить ее на людях, но зато в самый раз для сна. Шея Би, длинная и гладкая, за исключением двух бледных морщинок, похожих на рубцы. Рот Би, ее губы.

Милый Питер! — начиналось ее письмо.

О, как же дороги ему эти слова! Даже если бы не было в ее письме больше никаких других, он был бы удовлетворен. Он бы читал и перечитывал: «Милый Питер, Милый Питер, Милый Питер», снова и снова, не из тщеславия, нет, просто потому, что это были ее слова, предназначенные ему.

Милый Питер!

Я плачу от облегчения, когда пишу эти слова. Узнав о том, что ты живой, я вся встрепенулась, и у меня кружится голова, как будто я на месяц затаила дыхание, а теперь снова дышу. Слава Богу, Он сохранил тебя живым и невредимым. Как там у тебя, в том месте, где ты сейчас находишься? Я имею в виду не комнату, а то, что снаружи, вообще всю местность вокруг. Сделал ли ты какие-нибудь фотографии? Обо мне не тревожься, я не состарилась на пятьдесят лет, и у меня даже не прибавилось морщин с тех пор, как мы виделись в последний раз. Только мешки под глазами от недосыпа (подробности позже).

А если серьезно, последние четыре недели были очень тяжкими из-за неизвестности, добрался ли ты невредимым или уже умер и никогда больше ничего мне не расскажешь. Я все ходила кругами вокруг этой машины, хотя прекрасно знала, что сто лет еще не будет никаких сообщений. А потом, когда наконец пришло твое письмо, меня даже не оказалось дома. Я застряла на работе. Я закончила свое утреннее дежурство, которое прошло без происшествий, и уже собралась домой, но без четверти три стало ясно, что у нас не хватает троих: Лия и Оуэн сообщили по телефону, что больны, а Сюзанна просто не пришла. Начальство не обрадовалось, конечно, и меня попросили остаться на вторую смену, и я осталась. А в одиннадцать вечера угадай что случилось? Половина ночной смены тоже не явилась! Так что меня принудили остаться в третью смену. Верх беззакония, но кого это волнует?

Наш сосед Тони согласился забежать и покормить Джошуа, но был не слишком рад, когда я ему позвонила. «У всех свои проблемы», — сказал он. Тем более надо помогать друг другу, чуть не сказала я. Но у него был очень расстроенный голос. Если такое случится еще раз, мне придется просить студенток из дома с другой стороны. Надо будет, наверное, научить их пользоваться консервным ножом.