Книга страха - [33]

Дом стоял на ровной площадке, с одной стороны — крутой склон, с другой — такой же крутой подъем. Не дом — дворец. С колоннами и ротондой посреди парадного двора. Шпалерные розы, ряды цветущих гортензий, пальмы с неопрятными волосатыми стволами, похожими на ноги снежного человека. Колониальный стиль, того и гляди, выскочит чернокожая челядь в тюрбанах. А два бугая со стволами у пояса — лишние. Противные рожи. Да и хозяин не лучше, вон с балкончика смотрит, гнида. У крыльца — два лимузина, а за ними прислал какого-то ублюдка на тарантасе.

Лысый проснулся и обозрел поместье. Цыкнул зубом, почесал живот.

— Вылезаем? Папик нам ручкой машет.

— Вижу.

Длинноволосый выбрался наружу, встал рядом с машиной, размышляя, куда идти: у дома было сразу три входа — центральная двухстворчатая дверища и две боковые, поскромнее. Словно подсказывая, распахнулась центральная, и появился тип, жутко смахивающий на дворецкого из голливудских фильмов — в черной ливрее и бакенбардах. Лысый резво потопал зачуханными сандалиями по ковровой дорожке, ведя за собой длинноволосого, чтобы показать, кто из них двоих главный.

— Богато…

— Да уж, шикарно этот перец обосновался.

Дворецкий неодобрительно поджал губы, жестом указал на обитые светлым шелком диваны и удалился. Дал понять, что их кликнут, когда понадобятся. Как собачек.

Длинноволосый не сел, закружил по периметру овального холла, рассматривая картины в дорогих рамах. Фигня картинки: большей частью копии Ренуара и Дали. Лысый пялился на жирных разноцветных рыбок в мраморном фонтане. Даже цветущие кувшинки плавают, — вылить бы сюда пару ведер водяры, то-то веселуха рыбам была бы. Небось выписывали бы виражи кверху брюхом. Лысый хихикнул, но сморкаться в фонтан не решился.

Их пригласили только через четверть часа. К этому времени они рассмотрели помещение и принялись совещаться, пытаясь определить, где тут сортир. Особо психовал лысый, после пива. Косился на фонтан.

Но пришлось так и идти, чтобы халдей опять губу не поджимал.

Кабинет, где их ждал хозяин, был тоже неплох. Пижонство так и сочилось с высоченных книжных полок с корешками нетронутых шеренг дорогущих изданий. Глобус в три обхвата в углу. Компьютер с жидкокристаллическим монитором на дубовом столе. Небось гоняет на нем шарики и палит из базуки по монстрам. Или девок по порносайтам разглядывает.

Сам хозяин дома был похож на худосочного колхозного хряка: массивная, но какая-то мосластая фигура, близко посаженные злобные глазки, ровно подстриженная редкая щетина голове. Сквозь щетину просвечивала розовая кожа. Урод. И скалится уродски. И одет в какой-то дебильный халат с драконом.

— Марат Янович, — представился хозяин.

— Леонид, — ища глазами протянутую руку и не находя ее, буркнул длинноволосый. — Можно — Лео.

— Анатолий, — вякнул лысый.

— Знакомы. — Хозяин посмотрел слегка раздраженно. Потом повернулся к Леониду и спросил: — Все нужное с собой? Краски там, кисточки.

— Это с собой. Но если хотите большой размер, то холста или картона нет такого. Придется в город за ним ехать.

— Парни мои съездят. Объяснишь, что надо, — привезут. А размер примерно такой, — он ткнул в висящий на стене пейзаж, на котором был сосновый лес а-ля Шишкин. Только вот так, — изобразил он поворот полотна на девяносто градусов. — И чтобы — как живая, в белом платье и с розой в руках. Сможешь?

— Смогу, ноу проблемс. Будет вам с розой. А кусок холста примерно такой у меня найдется. Подрамник только сколочу и загрунтую. Надеюсь, мастерская или что-то подобное у вас есть?

— Должно быть. Тебя проводят. А ты, Толик, езжай с богом, не крутись под ногами. Вот тебе за труды. — Марат Янович протянул лысому стодолларовую купюру и жестом показал "иди, иди".

Анатолий ухватил бумажку, сунул в карман, потоптался еще, не зная, что говорить. Потом хмыкнул и удалился, кинув напоследок длинноволосому Лео:

— Твори! А я у Марго перекантуюсь. Дождусь тебя.

Хозяин по мобильнику соединился с кем-то, велел прийти. Явился один из бугаев, отвел художника в большой каменный сарай, показал верстак и кучу деревяшек. Заодно сообщил, что комната ему отведена на третьем этаже. Типа мансарда.

— А писать где? Там же?

— Писать? Ты че, писатель?

— Нет, писать — это рисовать красками.

— Хозяин покажет, — туманно ответил бугай и, вытирая потный загривок, уселся на ящик наблюдать.

Подрамник Лео сколотил быстро, натянул на него холст, белой клеевой грунтовкой покрыл и оставил сохнуть.

— Жрать охота, — пожаловался.

— Так чего не сказал? Пошли похаваем, — обрадовался бугай. — Меня, кстати, Рубиком зовут. А тебя?

— Леонидом. Лео.

Поели за столом, застеленным яркой клеенкой, в огромной, просто необозримой кухне. Пожилая повариха навалила жрачки с верхом — жаркое и салат из помидоров. Запили молодым кислым вином. Сразу стало клонить в сон, но у Рубика запиликал мобильник: хозяин звал Лео к ноге.

Ждал он на террасе, полулежа в сплетенном из тростника шезлонге. Но одет был странно — в черный костюм и штиблеты из мягкой кожи. Лео подошел, хотел присесть, но Марат Янович вскочил, повел куда-то по каменным лестницам вниз, в цокольный этаж, потом ниже. Художник плелся, ничего не понимая. Где шмара, портрет которой нужно написать? Он что, держит ее в подвале?