Книга сновидений - [55]

Забурлило, заклокотало внутри, и из заброшенных шахт, из прорытых добытчиками полузасыпанных тоннелей полилась шумящая вода. В ее шуме не только струи, но и стоны, визги, крики. Заволновались, забеспокоились кони!

— Териконики! — взвизгнув, объяснила пугающие звуки Дульцинея.

— Свят! Тьфу! Свят! — подыграл ей папаша.

— Электричка, — мрачно пошутил Навигатор.

— Это грунтовые воды! — с трудом удерживая коня на месте, пристыдил их Пржевальский. — Где-то прошли дожди, а у нас поднялся уровень, только и всего.

Грохнуло, но это не гром, это выстрел.

— Там люди! — крикнул Пржевальский, борясь ногами и уздой с непослушным от подземного шума конем. — Мыкола?!

Но Навигатор уже скакал впереди всех, вдоль леса, вокруг кургана, на звук выстрела, на вспышку порохового пламени, на человеческие крики, свидетельствующие о жизни и борьбе…

— Мама-мунта?!

Но это была не мама-мунта. Мама-мунты не бегают стаями, они огромны и поэтому медлительны, задумчивы, а значит одиноки, из них не получаются хорошие пловцы. Они умеют бороться с холодом и льдом, с удовольствием впадают в зимнюю спячку, а вот быстрая вода для них опасна.

Бывает, быстрая вода становится опасна и для людей — поэтому-то Хейлика и вскрикнула: "Мама-мунта?!", увидев в метре от лодки вдруг вынырнувшее неизвестное животное.

— Я по полгода обхожусь без секса, но при этом не занимаюсь онанизмом, — как бы возражая вскрику, неожиданно заговорило на давно позабытом, архаичном, видимо староанглийском наречии плавучее животное.

"Чудовище!" — внутренне содрогнулся Иммуммалли, не столько от женского крика, сколько от смысла сказанного, и мгновенно обернулся. Точнее — полуобернулся, ведь до пояса он крепко впаян лодку, и, удерживая левой рукой необходимое весло, правую он вытянул в сторону крика — сжимая в ней обрез, быстрым движением освобожденный от удерживающих его на корпусе лодки липучек. А, увидев зубастую пасть и черные, навыкате глаза, он, не задумываясь, нажал на курок. Выстрел прогрохотал над темною водой, многократно отразившись от нависших над нею каменных сводов, пуля разорвала чудовищу правый глаз, и зубастая тварь исчезла, только круги по темной воде.

— Это не мама-мунта, — не согласился с Хейликой Иммуммалли, выждав, пока не затихло эхо выстрела, — слишком уж подвижна и для мама-мунты невелика.

— Для мама-мунты — да, — не стала спорить девушка, оглядываясь, осматривая неровную, подвижную водную гладь. — А может быть, это продвинутая водяная лошадь? Hippopotamius begomotorius?

Но Иммуммалли не успел ответить — привязчивая лоснящаяся тварь вынырнула вновь, на этот раз прямо по движению лодки.

— Зато у меня такие поллюции! — чуть ли не задушевно сообщила она на языке Вильяма Шекспира и Эркьюля Пуаро, и задумчиво добавила:

— Вам и не снилось…

Что же делать беглому шаману при таком раскладе? Конечно же, стрелять. Снова выстрел, снова грохот, снова разорванный глаз чудовища, на этот раз левый, и многократное отражение от сводов, и круги на водной глади.

— Возможно, ты права, — дозарядив обрез, через некоторое время, не оборачиваясь, заговорил меткий интеллигент. — Я слышал, звери с подобным телоустройством жили в давние времена на далеком юге. Помнишь грозу? Тот ветер был из тех пустынь. Но насколько я помню, они не были хищниками, да и назывались как-то иначе. Кажется, дюгони или ламантины. А вот люди в те времена были показательно черны.

— Может, это карликовый вид? Приспособленный к жизни в пещерах и подземных протоках? Реликтовая форма, дожившая до наших дней? — крепко сжимая весло, нужное теперь больше для удара, чем для гребли, предположила образованная и внимательная к поверхности воды Хейлика.

— Етти? Может, — пожал плечами шаман.

Не надо было ему стрелять. Стрельба в пещерных системах не менее лавиноопасна, чем на заснеженных горных склонах. Но, возможно, тема о поллюциях раззадорила его?

— Слышите? — прислушалась Хейлика к странному, пока что еле слышному, но нарастающему, постороннему в этом подземном царстве воды, темноты и камня, звуку.

— Девятый вал! — ужаснулся предположению Иммуммалли, и с силой загнал обрез обратно в липучки. — Наддали! Налегли! Я вижу свет в конце тоннеля!

Наддали, налегли, но бесполезно — водяной вал, спровоцированный неосторожным выстрелом и по какой-то забытой спилиологической традиции называемый девятым, все равно догнал их. Но перед этим, заслышав шум и спасаясь от беды, несколько ластоногих, но на этот раз молчаливых тварей выскочили из воды, едва не перевернув легкую надувную лодку, и долетев в прыжке до нависающих сводов, ловко прилипли к ним. Увидев это, сплавщики надели дыхательные маски — лодка-то надувная. Вода ударила упругою стеной, но к счастью в ней не было плавуна, опасных для лодки обломков — наводнения не редкость в подземных протоках и давно вымыли из них весь мусор. Но приблизились своды, усилилось движение воды, и двум отважным кормчим пришлось уворачиваться от оплывшей минеральным камнем арматуры.

Однако не подвел шамана его меткий глаз — свет, тот который в конце тоннеля, который спаситель, избавитель, та самая, яркая сегодняшней короткой ночью Луна, вовремя заглянувшая в тоннель. Поднявшаяся вода пробуравила снаружи засыпанный выход, и лодка, подчиняясь перед прорывом свернувшемуся в водоворот течению, выпрыгнула в этом водогрязевом потоке прямо в лунный свет…