Книга россказней. Новеллы - [47]

– Видите ли, – ответил я, – поскольку я недостаточно хорошо владею вашим великолепным языком, то предлагаю ограничиться лишь самыми основными моментами. Мое мировоззрение – мировоззрение той страны, в которой я в данный момент нахожусь, это и так ясно. Что же касается моих познаний о вашей славной стране и ее народе, то они почерпнуты из лучшего и наиболее почитаемого источника, какой только можно измыслить, – книги «Клио» великого Геродота. Исполненный глубокого восхищения храбростью вашего мощного войска и славной памятью вашей героической царицы Томирис, я уже в прежние времена имел честь посещать вашу страну, а теперь вот решил наконец-то повторить визит.

– Чрезвычайно признателен, – произнес несколько мрачно массагет. – Ваше имя у нас довольно известно. Наше министерство пропаганды чрезвычайно тщательно отслеживает все высказывания заграницы о нас, но от нас и так не ускользнуло, что вы опубликовали в одной газете тридцать строк о нравах и обычаях массагетов. Почту за честь сопровождать вас во время нынешней поездки по стране и заботиться о том, чтобы от вас не ускользнуло, насколько наши нравы с тех пор переменились.

Его несколько мрачный тон дал мне понять, что мои предыдущие высказывания о массагетах, которых я все же очень любил и которыми восхищался, здесь были приняты без особого восторга. Мгновение я колебался, не повернуть ли назад, вспомнив о царице Томирис, поместившей голову великого Кира в заполненные кровью меха, а также о других изысканных проявлениях вольного духа этого народа. Но все же у меня были паспорт и виза, а времена царицы Томирис давно миновали.

– Прошу прощения, – сказал мой гид уже более мягко, – если мне приходится настаивать на обсуждении ваших воззрений. У нас нет против вас ни малейших обвинений, хотя вы уже бывали в нашей стране. Нет, это всего лишь формальность, к тому же вы несколько односторонне ориентируетесь на Геродота. Как вам известно, во времена этого несомненно чрезвычайно одаренного ионийца не было никакой официальной пропагандистской и культурной инстанции, из-за чего его несколько небрежные высказывания о нашей стране можно простить. Однако то, что сегодняшний автор ссылается только на Геродота, да еще исключительно на него, с этим мы согласиться не можем. Итак, прошу вас, коллега, изложите вкратце ваши мысли и чувства относительно массагетов.

Я вздохнул несколько удрученно. Да уж, этот молодой человек не собирался облегчить мое положение, он настаивал на формальностях. Ладно, он их получит. Я начал:

– Разумеется, мне доподлинно известно, что массагеты являются не только древнейшим, наиболее благочестивым, наиболее культурным и в то же время храбрейшим народом земли, что их непобедимое воинство – самое большое, их флот – самый мощный, их нрав самый несгибаемый и в то же время самый дружественный, их женщины – самые красивые, их школы и прочие учреждения – самые образцовые в мире, но мне известно также и то, что они обладают столь чтимой во всем мире и отсутствующей у некоторых других великих народов добродетелью, а именно – ощущая свое несомненное превосходство, тем не менее проявлять к иностранцам доброжелательность и снисходительность, не ожидая от каждого бедного чужеземца, что он, происходя из куда как менее великой страны, будет способен достигнуть высот массагетского совершенства. И я не премину рассказать об этом у себя на родине со всей достоверностью.

– Прекрасно, – произнес мой спутник добродушно, – при перечислении наших добродетелей вы и правда попали в точку, вернее – во все точки. Я вижу, что вы осведомлены о нас гораздо лучше, чем могло показаться поначалу, и от всего нашего верного массагетского народа искренне приветствую вас в нашей прекрасной стране. Правда, кое-какие детали ваших познаний еще нуждаются в уточнении. А именно: я обратил внимание на то, что вы не упомянули наши высокие достижения в двух важных областях: спорте и христианском благочестии. Ведь именно массагету принадлежит мировой рекорд в прыжке назад с завязанными глазами.

– Действительно, – вежливо соврал я, – как я мог об этом забыть! Однако вы упомянули еще и христианство как область, в которой ваш народ добился особенных успехов. Не могли бы вы просветить меня в этом вопросе?

– Ну да, – отвечал молодой человек, – я лишь хотел намекнуть, что нам было бы очень приятно, если бы вы в своих путевых заметках могли высказать несколько похвал по этому поводу. Например, у нас в маленьком городке на Араксе есть священник, отслуживший за свою жизнь не менее шестидесяти трех тысяч богослужений, а в другом городе есть знаменитая современная церковь, в которой все сделано из цемента: стены, колокольня, полы, колонны, алтари, крыша, купель, амвон и прочее, все вплоть до последнего светильника, вплоть до церковных кружек.

А на цементном амвоне, подумал я, стоит цементный священник. Но промолчал.

– Видите ли, – продолжал мой гид, – я буду с вами откровенен. Мы заинтересованы в том, чтобы по возможности укреплять нашу христианскую репутацию. Хотя наша страна уже много веков назад приняла христианство и от прежних массагетских богов и культов не осталось и следа, в стране есть маленькая, но очень рьяная партия, стремящаяся к тому, чтобы восстановить древних богов времен персидского царя Кира и царицы Томирис. Это не более чем бредовые идеи кучки фантазеров, однако, знаете, пресса соседних стран, естественно, тут же обратила внимание на эти смехотворные дела и связала их с нашей армейской реформой. Нас подозревают в том, что мы собираемся отречься от христианства, чтобы легче было в следующей войне отказаться от нескольких последних сдерживающих соображений в применении всех средств уничтожения. Вот в чем причина, по которой внимание к христианскому характеру нашей страны нам особенно важно. Мы, разумеется, ни в коем разе не собираемся влиять на объективность ваших репортажей, однако я могу доверительно, с глазу на глаз, сообщить, что ваша готовность немного написать о нашем христианском духе гарантирует вам прием у государственного секретаря. Это так, к слову.