Книга Пророков - [18]

Вулли запнулся и удивленно воззрился на священника — и было отчего. Смуглое лицо Пера Дигра приняло оттенок переспелого помидора, на лбу священника блестели капли пота.

— Как тебя зовут? — неожиданно спросил киллмен.

— Ле… Вулли, — после короткой заминки ответил паренек.

— Не знаю, что тебе и сказать, — пробормотал священник, усмехнувшись про себя, — официальная точка зрения…

— Не будем пускаться в вопросы теологии, — примирительно сказал Подъедало, — уже совсем стемнело. Мне кажется, пора бы нам вернуться.

Начальник стражи облегченно вздохнул, несколько успокаиваясь. То, что этот вечно голодный сын ремесленника не способен сразу вспомнить собственное имя, свидетельствовало о том, что его устами говорил кто-то другой. Причем делал это настолько умело, что юноша и сам не замечал вмешательства в свой разум. Разгромленный Дом, разумеется, не погиб, а лишь затаился. Теперь он надолго оставит попытки вступать в ментальные схватки с людьми, да еще потратит пару лет на то, чтобы восстановить погибшую плоть. Значит, со священником говорил не он. Слугам Нечистого тоже ни к чему затевать философские споры. Оставался… Солайтер. Великий и таинственный Солайтер, который в последнее время почему-то стал проявлять повышенный интерес к его скромной персоне.

Киллмен устало мотнул головой, и они отправились к месту стоянки. Священника одолевали сомнения: почему Солайтер раз за разом начинает с ним разговоры, дает советы? Или Паркинс действительно тот, о ком изречено в Священной Книге?

Сомнения эти имели под собой веское основание. Дет двадцать назад — а Паркинсу как раз на днях исполнилось двадцать — через здешние места проезжал сам Пер Дистин Иеро. Если предположить, что мать Паркинса оказалась его близкой знакомой… То тогда интеллект паренька можно объяснить и без вмешательства потусторонних сил… Хотя… Всевышний всегда изъявляет свою волю через людей, и тот факт, что интеллект передался Паркинсу по наследству, еще ничего не доказывает. Ох уж эта диалектика…

Ночь укутала Тайг черным саваном. Наступило время хищников и сов. Дигр знал, что в темноте бурлит жизнь. Миллионы самых причудливых существ преследуют, прячутся, уходят от погони, пожирают. Рой различил отвратительно тонкий голос острозубого суслика и поморщился: тварь наверняка прикончит какое-то несчастное животное.

Святой отец не ошибся — вслед за писком раздался ужасающий хрип, к которому примешивалось какое-то клокотание, отдаленно напоминающее хрюканье. «Должно быть, мерзкий вампир закусил диким кабаном. Бедная хрюшка!»

Острозубые суслики появились в результате ужасной мутации, которая прокатилась по планете, подобно чуме. Произошло это около десяти лет назад. Ученые Аббатства считали, что катализатором послужили эксперименты, проводимые в подземных лабораториях Темного Братства.

В результате мутации пострадали мелкие грызуны, но не повсеместно, а лишь там, где имелись глиноземистые почвы. Должно быть, в земле вырабатывалось некое вещество, которое было необходимо Природе для изменения генов.

Безобидные прежде суслики превратились в сущие исчадия ада. Теперь они достигали в высоту до трех локтей и обладали невероятно сильными нижними челюстями, снабженными парой внушительных клыков. Задние лапы уродов были прекрасно развиты и позволяли им совершать высокие и длинные прыжки, передние же великолепно подходили для свежевания добычи — отточенные когти были способны разодрать в клочья самую крепкую шкуру. Ко всему прочему, острозубые суслики убивали добычу весьма изощренным способом: как правило, жертве прокусывалось горло, после чего из еще живого животного высасывалась вся кровь. Мясо добычи суслик-мутант, как правило, утаскивал в нору, где оно зарывалось в землю, и только после того, как плоть трупа становилась достаточно мягкой (о чем безошибочно свидетельствовал тошнотворный запах), она извлекалась из захоронения и с неизменным аппетитом пожиралась.

— До чего жуткое место! — воскликнул Вулли. — Вокруг нас сплошные убийства.

— Такова жизнь, мальчик мой, — бесстрастно сказал священник. — Да и мы…

— Что мы?

— Нет, ничего. Поторопимся, близится полночь, а в полночь всякое может случиться.

И они ускорили шаг.

«К великому сожалению, — думал метс, — мы лишь немногим от них отличаемся. Борьба за существование — чуть ли не единственное наше побуждение к жизни. Отними его у нас — чем мы станем? Горсткой ни на что не годных существ! Мы так привыкли к войне, что уже не мыслим себя вне битвы».

Из темноты то и дело доносился треск ветвей и душераздирающий рев, каковым крохотные бурундуки отпугивали хищников от своих нор. Огромные деревья напоминали исполинов, застывших в ожидании приказа невидимого и жестокого властелина. Священник шел в мрачнейшем расположении духа. «Можем ли мы победить Нечистого, — мрачно думал он, — и, главное, имеем ли на это право? Быть может, Зло — лишь тень, отбрасываемая Добром. Возможно ли жить без тени?»

— Костер! — внезапно выкрикнул Вулли.

Дигр вздрогнул и вышел из оцепенения. Вскоре они очутились на поляне.

Рой сразу же обнаружил в центре лагеря длинное высокое сооружение из множества веток, покрытое травой и листьями. Легионеров не было видно, из чего священник заключил, что они находятся в этом шалаше.