Книга про тебя - [9]

Эти люди не представляют себе, что слово «я» может иметь хоть какое-нибудь значение…

Откуда это идет?

Мы так привыкли слышать: «мы», «коллектив», «интересы коллектива», что подчас начинает казаться, будто слово «я» чуть ли не запретное, стыдное, и вообще «я», взятый отдельно от товарищей, сам по себе, никого не интересует, не имеет никакого значения.

Коллектив — это да, это сила. А «я» — что «я»?

…Человек учится музыке, тратит на это очень много времени, работает до одурения. Его ругают за то, что не пришел на субботник. «Да я же не мог, у меня был урок в музыкальной школе…»

«Подумаешь, урок у него! — отвечают горемыке… Что ты нам все „я“, „у меня“! Интересы коллектива выше!»

Все отправились в кино, а я не хочу… Начинают говорить: «Отрывается от коллектива…» В лагере все пошли в лес, а мне хочется книжку почитать — тут же слышишь: «Ты что, особенный, да?»

И вот так постепенно забываешь, что ты и вправду особенный. Что каждый человек особенный. И начинаешь жить по принципу: «Как все — так и я». Все в лес — и я в лес. Все в кружок — и я в кружок. Я же не особенный… Принцип этот очень удобный: не надо думать, и даже хотеть ничего не надо. Как все — так и я. Примитивно.

Воспитанный так человек вскипает, услышав «крамольную» песню «Пусть всегда буду я». Мол, что это за выпячивание своей собственной личности?

По-моему прекрасно это сказано:

Пусть всегда буду я!

Мы часто повторяем: «Человек!.. Это — великолепно!.. Это звучит гордо!» Мы гордимся тем, что человек расщепил атомное ядро, поднялся в космос, построил огромные электростанции, может повернуть реки вспять.

Но при этом слово «Человек» иногда воспринимается чересчур отвлеченно. Вообще человек… Как будто ко мне лично это не имеет отношения. Я же сам не строил электростанции и в космос не поднимался. Между тем гордость человечества заключается не столько в великих стройках, но — в тебе. Самое значительное, что сделало человечество и в чем мы с тобой участвовали, — это то, что мы стали такими, какими мы есть.

Не помню, где читал я забавную историю о четырех портных с одной улицы. Чтобы привлечь клиентов, один из них повесил над своими дверями такую вывеску: «Лучший портной в городе». Второй решил перещеголять его и написал: «Лучший портной в стране». «Лучший портной в мире!» — объявил третий. Четвертый же посмотрел, посмотрел и заказал такую табличку: «Лучший портной на этой улице»…

Быть лучшими «на нашей улице» — в своем деле, в своей жизни иногда труднее, чем поворачивать реки вспять…

Заботиться о коллективе — это значит заботиться и о себе, о своем значении, о своем достоинстве.

Один мальчишка из Казани, Рустем Хабибуллин, сказал мне как-то:

— Если человек не научится уважать себя, он не будет уважать других…

Глубокая, интересная мысль. Ее можно распространить на многое.

Если ты не уважаешь себя, способен стерпеть унижение, ты, значит, вообще не имеешь представления о том, что значит уважать. И как же сумеешь ты с уважением относиться к другим?

Если ты серенький, неинтересный, малознающий человек, что ты дашь товарищам?

Иные люди охотно судят других за крупные и мелкие недостатки, особенно на сборах да на собраниях, лезут в чужие дела, горят, кипят, и только порой для одного человека не хватает у них заботы — для себя.

Это похоже на огородника, который вместо того, чтобы возделывать свой участок, бегает по соседям и всем «помогает»: там копнет пару раз, там подбодрит, там даст совет, как окучивать. А когда наступит зима, ходит по домам и просит: «Не одолжите ли ведерко картошки?»

Но, возможно, ты возразишь мне. Ты скажешь: «Это что же значит? Каждый должен заботиться только о себе? Каждый пусть делает, что ему захочется? Что же за жизнь тогда будет?»

Если ты так подумал, то сам, быть может не зная того, ты задал очень трудный вопрос, над которым уже давно размышляют люди.

Это одна из основных проблем науки о поведении человека. Такая наука называется «этика».

Замечательный американский писатель Эрнест Хемингуэй (он жил с 1899 по 1962 год) выбрал эпиграфом к одному своему роману такие поэтические слова:

«Нет такого человека, что был бы островом. Каждый — частица материка, часть целого.

Если чей-то прах будет смыт морем, то Европа уменьшится, словно это был ее мыс. Смерть любого человека отнимает частицу меня, ибо и я — частица человечества…

И потому никогда не посылай узнать, по ком звонит колокол: он звонит по тебе».

«…And therefore never send to know

for whom the bell tolls: it tolls for thee».

Джон Донн — английский поэт 17-го века.

И вправду: я ведь не сам по себе существую, и ты тоже. Мы с тобой совершенно не знаем друг друга. Наш разговор и во времени разорван. Сейчас, когда я пишу, серый рассвет августовского дождливого дня. Полчаса назад пришлось погасить лампочку — свет из-за окна пробился сквозь задернутую на ночь штору; первая птица защелкала в высоком тополе у нашего дома. И первый автобус проурчал в переулке. И только что вздрогнул я оттого, что внезапно зазвучали в давнишней ночной тишине радиопозывные… Шесть утра. А когда ты будешь читать эти строчки, возможно, будет зима, вечер, совсем темно, и только эти странички будут высвечены настольной лампой… Мы с тобой разделены расстоянием, временем, «незнакомством» нашим. Казалось бы, каждый сам по себе. Но нет. Мы просто связаны друг с другом невидимыми связями, мы оба — часть целого, часть человечества. Ты и я. В этом наша с тобой гордость, но это же заставляет нас думать об очень важном долге. Ты, я, твой отец, моя мать, твои и мои товарищи, неизвестные встречные на улице и совсем незнакомые люди в других странах, на других континентах — мы все вместе несем одну, общую ответственность за людей, за человечество, за нашу жизнь. Я должен думать о тебе точно так же, как ты обо мне, хотя повторяю: ты меня не знаешь, в глаза никогда не видел.