Книга про тебя - [20]

— Сейчас! Смотрите! — И Тофик скрылся под водой.

Девушки остановились, ждали с тревогой.

Тофика не было. Даже не успели как следует заметить то место, где он только что виднелся. Что же это такое?

Наконец Тофик вынырнул.

— Ну как? — прокричал издалека.

— Здорово! — насмешливо ответила Мина, когда отлегло от сердца. — Моряк!

— Сядет на дно, как газету читает! — сказала с восхищением Рафига.

Они с Миной очень любили младшего брата.

Тофик запрокинул в воде голову, чтобы волна уложила волосы, выбежал из воды и пошел вдоль берега с сестрами.

…Все, что случилось дальше, длилось несколько минут. А для Тофика эти минуты были целой жизнью.

Когда сестры услыхали слабый, едва доносившийся издалека нестройный крик нескольких голосов, Тофик был уже в море. Сначала бежал, рассекая воду, потом бросился вплавь. Там, вдалеке, тонули ребята. Поднявшийся внезапно ветер занес их, пятерых, далеко в море, за черные, едва выступающие над водой скалы.

Плавать никто из них не умел.

Тофик плывет обратно. Его почти не видно, только взлетает над водой рука. Нащупал дно. Несет потерявшего сознание мальчишку. Положил на песок, у самой воды, и бегом бросился в море. Быстрее! Быстрее!

Снова к берегу, на этот раз с девочкой на руках. Тяжело бежать по зыбкому, песчаному дну, но надо. Иначе может случиться несчастье, там, в море, ребята едва держатся.

Тофик передал девочку сестрам и в третий раз бросился в воду.

— Тофик! — отчаянно крикнула Мина, но он не слышал.

Устал. Вода рябит перед глазами. Ноги подкашиваются. Ничего, все будет хорошо, лишь бы добежать до мели, а там недалеко — метров пятьдесят, не больше. Не столько плавал.

Римма Джанибекова уже скрылась под водой, когда Тофик добрался до нее. Быстрее назад!

Но больше нет сил.

Врешь, боцман, еще можно плыть! Ну, немного! Сейчас дно достанешь. Есть! Теперь к берегу. Нет, до берега не дойти. Хоть до скалы, до камня. Вот он.

Тофик положил девочку на камень, на секунду остановился, тяжело дыша.

Что делать? Идти в четвертый раз? Или повернуться спиной к двум тонущим девочкам и побрести, согнувшись, к берегу?

— Возьмите! — крикнул хрипло Тофик сестрам, бежавшим к скале, где лежала девочка. И пошел, шатаясь, в море. В четвертый раз.

И не вернулся.

Когда слышишь про необыкновенного человека, про его подвиг, думаешь: «А я бы смог так? Ну, как Сережа Тюленин? Как Тофик Гусейнов?»

Сказать «смогу» — вроде бы нескромно. Разве можно сравнивать себя с такими людьми? Кто знает, как буду я вести себя в трудных обстоятельствах.

Сказать «не смогу» — значит заранее сдаться, успокоить свою совесть. Я, дескать, не герой. Я обыкновенный, простенький, с меня и спрос небольшой.

Нет, так нельзя!

Путь один — готовиться. А это значит — каждый раз поступать так, будто это она и настала, главная минута жизни.

Обида Вити Леонова

Вот при каких странных обстоятельствах познакомился я с Витей Леоновым.

Это было сразу после войны. Меня послали работать вожатым. В то время в отрядах были не председатели, а начальники штабов, и их не выбирали, а назначали.

И вот передо мной отряд 6-го «Б», известный в школе как самый отчаянный. Даже, пожалуй, не совсем правильно употребить здесь слово «отряд». В классе человек сорок мальчишек (школы в то время были отдельно мужские и отдельно женские), и ни на одном не видно пионерского галстука.

Нет, у одного был. Этот паренек сидел на задней парте, худенький, с упрямым, немного хмурым взглядом.

И я сразу представил себе: наверно, товарищи его не раз удивлялись — чего это он носит галстук, когда никто уже не носит. Наверно, над ним смеялись и называли маменькиным сынком или еще как-нибудь. А он все равно приходил в школу с красным галстуком.

Я был очень неопытным вожатым. Я сразу спросил:

— Как твоя фамилия?

— Ну, предположим, Леонов… А что? — не очень ласково протянул мальчишка.

Отвечая, он приподнялся и сел на спинку парты. Вроде бы встал — это для вожатого, и вроде бы не встал — это для ребят. Видно, я не очень-то понравился ему.

— Ты будешь начальником штаба.

Леонов посмотрел на меня с презрением: откуда, мол, еще такой взялся?

— Почему я? — спросил он насмешливо.

— Ну, хотя бы потому, что у тебя одного пионерский галстук.

И в ту же минуту я пожалел о своих словах.

Я мог ожидать чего угодно, только не того, что произошло.

Виктор сполз со спинки, небрежно, лениво развязал узел галстука, сдернул его и сунул в карман.

— Ну? А теперь буду? — насмешливо спросил он меня.

В классе все захохотали, зашумели, закричали. Только мне было не смешно.

Я понял, какую глупость совершил. Ну конечно, Виктор и должен был так поступить. И я бы на его месте поступил так же. Перед всем классом выходило, что с помощью галстука он как-то отличился, чуть ли не выслужился. Чистота галстука была запятнана.

— Будешь! — упрямо и зло крикнул я, потому что отступать было поздно.

Два здоровых парня у окна загоготали еще громче.

И тогда Виктор вновь удивил меня. Он встал, обвел ребят долгим взглядом и негромко, но так, что услышали все, сказал:

— А впрочем, я передумал. Буду.

В классе сразу стало совсем тихо. С парты у окна насмешливо крикнули:

— Давай, Витек, давай!

Но это был последний выкрик.