Книга покойника - [8]

– Меня осенило, когда я пыталась выяснить хоть что-нибудь в этой кошмарной больнице вчера вечером. Обычный человек не может проникнуть в такие места или вытребовать ответы на свои вопросы. За всю свою жизнь никогда не чувствовала себя такой беспомощной!

– Но, госпожа Шафер, мне тоже не дадут в больнице информацию о пациенте. Это запрещено. Вам нужно связаться с доктором, с родственником или с другом.

– Но у него никого нет!

– У господина Мартинели никого нет?

– Он сам мне говорил! Никого.

– Исключая вас.

Граф улыбнулся ей, но она продолжала говорить, серьезно глядя на него.

– Я ему никто. В этом-то вся беда. Именно поэтому мне ничего не сказали ни на квартире, ни в больнице. На прошлой неделе и вчера вечером.

– Вы рассчитываете, что я что-нибудь узнаю о господине Мартинели?

– Я просто… просто хочу услышать ваше мнение.

– Хорошо.

Граф достал из кармана портсигар и предложил сигарету госпоже Шафер. Как он и ожидал, женщина отказалась, покачав головой.

– Вы не возражаете, если я закурю? – спросил он.

Посетительница удивилась этому вопросу.

– Конечно!

Граф закурил сигарету и задумался. В этого Мартинели она не влюблена. Вероятно, она романтична по натуре, но не станет терять голову из-за первого встречного. Ветреной ее не назовешь, и она далеко не дура.

– Я сейчас объясню все с самого начала, – заговорила вновь госпожа Шафер. – Каждое лето, когда мои бернские дядя и тетя отправляются к морю, я беру отпуск и еду в Шпиц к тете Джулии – просто потому, что ничего другого не могу себе позволить. Мне приходится платить только за еду. Но там красиво. Я даже иногда плаваю в озере… – продолжала госпожа Шафер. – Только нечем заняться. Шпиц – крохотный городок, а его замок интересен только туристам. В пяти милях к востоку от Туна. Я целыми днями брожу по вдоль озера и по склонам – гуляю. Лучшее место для прогулки – за домом старого Мартинели – в двух милях от нее. Старик Мартинели жил там безвылазно, а прошлой весной скончался. Я обычно обходила его владения и поднималась наверх, до конца дороги. Там прекрасный вид. Ну вот, этим летом я решила проводить время в саду у старого Мартинели – старик похоронен, дом заперт, и никому до меня нет дела… В очередной раз я вышла прогуляться 28-го июня. Не доходя до дома, свернула и пошла по полю к каменной ограде, думая, что перелезу через нее и поброжу по саду. Но перебравшись через стену, я чуть не умерла от страха. Там, внизу, прислонившись к нагретому камню и надвинув шляпу на глаза, сидел какой-то человек. Это оказался господин Говард Мартинели. Он очень любезно сказал, что я могу спокойно пройти через его владения или посидеть там, если мне хочется. Лишь просил извинить его за то, что не может встать. Он плохо себя чувствовал. Мы разговорились.

– Не очень-то люблю перебивать, но скажите, пожалуйста, как выглядел или выглядит ваш господин Мартинели? – спросил Граф. – Мне всегда интересно это знать.

– Ну, ему лет сорок пять. Очень светлые волосы и голубые глаза. У него такая тихая, спокойная манера говорить. Очень приличный костюм и панама. Выглядел довольно бледным, но, возможно, это от природы – загар на кожу плохо ложится. Среднего роста, скорее худощавый. Чисто выбрит.

– Вы хорошо обрисовали его.

– Просто приятный человек. Он объяснил, что дядя сделал его душеприказчиком, и ему пришлось приехать сюда из Женевы, чтобы присмотреть за домом и решить наследственные дела. Он собирался жить в Туне, но встретил на вокзале человека по имени Шмид – тот прекрасно готовит и все такое, – поэтому они и поселились здесь на озере. Я еще подумала, что они правы – гостиница сейчас никуда не годится, а тут все-таки жилой дом…

– А как выглядел Шмид?

И тут госпожа Шафер заговорила совсем другим голосом.

– Его-то я почти не видела. Случайный, в общем-то, человек. Он просто подвез на своем «рено» господина Мартинели из Туна в Шпиц, когда тот приехал из Берна. Это было 15 июня. Они прожили вместе около недели, и господин Мартинели говорил, что Шмид ему нравился все больше и больше – дескать, тот настоящий философ, умница, работящий. Как бы то ни было, они устроились в старом доме, и, как считал господин Мартинели, он давно так хорошо не отдыхал. Прежде он не бывал в этих краях, но живописные пейзажи, горы, воды озера и тишина сделали свое дело – господин Мартинели решил съездить ненадолго в Берн, а потом вернуться в унаследованные владения… В ту первую нашу встречу мы поднялись в верхнюю часть сада – оттуда открывается великолепный вид на озеро и окаймляющие его горы, а внизу виден кусок дороги на Тун – в полмили, не меньше – она извивается среди скал… Господин Мартинели рассказал мне, что Шмид занимался ремеслом, торговал чем-то, но потерял дело, когда его поделки перестали брать. Так что Шмид теперь безработный, и он, Мартинели, подумывает, не взять ли парня с собой в Берн. Он болен, а Шмид его вполне устраивает… Пока мы разговаривали, из-за поворота вывернулся «рено» – Шмид ездил в Тун за продуктами. Господин Мартинели поспешно встал и сказал: «А вот и Шмид. Не стану вас задерживать»… Вы понимаете, конечно, – госпожа Шафер изобразила нечто вроде улыбки, – когда вам говорят, что не станут вас задерживать, это означает – милочка, вы мешаете!