Книга Песен - [53]

Должно быть, здесь произошла ошибка…

Но скрипка на стене моей дрожит,

И — Боже мой — мне кажется, бежит,

По их чертам знакомая улыбка.

Так и живем, не пропустив ни дня,

И каждый день проходит словно дважды.

И я все пью и мучаюсь от жажды,

А гости здесь и смотрят на меня.

1984

КОРАБЛЬ УРОДОВ

Корабль уродов,

Где твой штурвал и снасть?

Я так боюсь упасть

В морскую воду.

Корабль уродов,

Что ты готовишь мне?

Гибель в морской волне

Или свободу?

1984

МИР, КАК МЫ ЕГО ЗНАЛИ

Мир, как мы его знали, подходит к концу,

Мир, как мы его знали, и Бог с ним!

За последнюю тысячу лет мы постигли

Печальную часть наук,

Настало время заняться чем-то другим.

Свари мне кофе, и я буду верен тебе.

Ответь на мой взгляд,

И мы опять попадем в эту сеть.

Набери мой номер, и я отвечу тебе,

Хочешь ты того или нет

Скажи мне слово, и я смогу его петь.

Двенадцать из десяти не знают, что ты — это ты,

Двенадцать из десяти считают тебя луной.

Двенадцать из десяти боятся тебя,

Понимая в тебе свою смерть

Но я буду рад, если ты встанешь рядом со мной.

Мир, как мы его знали, подходит к концу,

Мир, как мы его знали, и Бог с ним!

За последнюю тысячу лет мы постигли

Печальную часть наук,

Настало время заняться чем-то другим.

1986

БЛАГОСЛОВЕНИЕ ХОЛМОВ

Благословение холмов да будет с нами

Благословение апрельской грозы

Да поможет нам расцвести вновь

Нас учили жить — лишь бы не попасть под топор

Новый день мы будем строить сами

1986

ГОРНЫЙ ХРУСТАЛЬ

Я вхожу в комнату, я буду в ней ждать

Здесь есть камни и прочие книги, понятные мне

Снаружи кто-то слышит мой голос,

но я пою ветру о солнце

и солнцу о полной луне

И то, что я знаю это то, что я есть

и северный ветер бьет мне в окно

Я знаю, что я иду в темноте

Но почему мне так светло, так светло?

Горный хрусталь будет мне знаком

невидимый для глаз, но тверже чем сталь

Я сделал шаг с некоторым страхом

я должен был упасть. Меня спас

горный хрусталь

Ветер с вершины будет нам снегом

и несколько друзей из тех, что больше не спят

Листья вершин сливаются с небом

Но разве это ночь

а если ночь, то где же в ней яд

Я видел дождь, я видел снег

я видел все, что здесь есть

Смерть, где твое жало?

Я вижу свет и значит Он здесь

1986

ГЕНЕРАЛ СКОБЕЛЕВ

Мне снился генерал Скобелев,

Только что попавший в тюрьму.

Мне снилось, что он говорит с водой,

И вода отвечает ему.

Деревья слушали их,

Вокруг них была пустота.

Была видна только тень от круга,

Тень от круга и в ней тень креста.

Дело было на острове женщин,

Из земли поднимались цветы.

Вокруг них было Белое море,

В море громоздились льды.

Женщины стояли вокруг него,

Тонкие, как тополя.

Над их ветвями поднималась Луна,

И под ногами молчала земля.

Генерал оглянулся вокруг и сказал:

"Прекратите ваш смех.

Дайте мне веревку и мыло,

И мы сошьем платья для всех.

Немного бересты на шапки,

Обувь из десяти тысяч трав;

Потом подкинем рябины в очаг,

И мы увидим, кто из нас прав."

Никто не сказал ни слова,

Выводы были ясны.

Поодаль кругом стояли все те,

Чьи взгляды были честны.

Их лица были рябы

От сознанья своей правоты;

Их пальцы плясали балет на курках,

И души их были пусты.

Какой-то случайный прохожий

Сказал: "Мы все здесь, вроде, свои.

Пути Господни не отмечены в картах,

На них не бывает ГАИ.

И можно верить обществу,

Можно верить судьбе,

Но если ты хочешь узнать Закон,

То ты узнаешь его в себе."

Конвой беспокойно задвигался,

Но пришедший был невидим для них.

А генерал продолжал чинить валенки,

Лицо его скривилось на крик.

Он сказал: "В такие времена, как наши,

Нет места ненаучной любви", -

И руки его были до локтей в землянике,

А может быть — по локоть в крови.

Между тем, кто-то рядом бил мух,

Попал ему ложкой в лоб.

Собравшиеся скинулись,

Собрали на приличный гроб.

Священник отпел его,

Судья прочитал приговор;

И справа от гроба стоял председатель,

А слева от гроба был вор.

Этот случай был отмечен в анналах,

Но мало кто писал о нем.

Тот, кто писал, вспоминал об общественном,

Чаще вспоминал о своем.

А деревья продолжают их слушать,

Гудит комариная гнусь;

И женщины ждут продолженья беседы,

А я жду, пока я проснусь.

1987

КАПИТАН ВОРОНИН

Когда отряд въехал в город, было время людской доброты

Население ушло в отпуск, на площади томились цветы.

Все было неестественно мирно, как в кино, когда ждет западня.

Часы на башне давно били полдень какого-то прошедшего дня.

Капитан Воронин жевал травинку и задумчиво смотрел вокруг.

Он знал, что все видят отраженье в стекле и все слышат неестественный стук.

Но люди верили ему, как отцу, они знали, кто все должен решить.

Он был известен, как тот, кто никогда не спешил, когда некуда больше спешить

Я помню, кто вызвался первым, я скажу вам их имена.

Матрос Егор Трубников и индеец Острие Бревна

Третий был без имени, но со стажем в полторы тыщи лет

И прищурившись, как Клинт Иствуд, капитан Воронин смотрел им вслед

Ждать пришлось недолго, не дольше, чем зимой ждать весны

Плохие новости скачут как блохи, а хорошие и так ясны.

И когда показалось облако пыли там, где расступались дома,

Дед Василий сказал, до конца охренев: наконец-то мы сошли с ума.

Приехавший соскочил с коня, пошатнулся и упал назад

Его подвели к капитану и вдруг стало видно, что Воронин был рад

Приехавший сказал: О том, что я видел, я мог бы говорить целый год