Книга Песен - [4]

В поисках тепла.

DEATH OF KING ARTHUR

Б.Гребенщиков, А.Романов, T.Malory

Of Lancelot du Lake

tell i no more

But this by leave

these ermytes seven.

But still Kynge Arthur

lieth there, and Quene Guenever,

As I you newyn.

And Monkes

That are right of lore

Who synge with moulded stewyn

Ihesu, who hath woundes sore,

Grant us the blyss of Heaven.

БЛЮЗ ПРОСТОГО ЧЕЛОВЕКА

Вчера я шел домой — кругом была весна.

Его я встретил на углу, и в нем не понял ни хрена.

Спросил он: "Быть или не быть?"

И я сказал: "Иди ты на…!"

Мы все бежим в лабаз, продрав глаза едва.

Кому-то мил портвейн, кому милей трава.

Ты пьешь свой маленький двойной

И говоришь слова.

Пусть кто-то рубит лес, я соберу дрова;

Пусть мне дают один, я заберу все два;

Возьму вершки и корешки -

Бери себе слова.

Ты воешь, словно волк;

Ты стонешь, как сова;

Ты рыщешь, словно рысь -

Ты хочешь знать свои права;

Слова, слова и вновь слова;

Одним важны слова, другим важнее голова.

ЛЕТАЮЩАЯ ТАРЕЛКА

Б.Гребенщиков

Видел ли ты летающую тарелку

Над домом своим, над крышей своей?

Тарелка приносит в наш быт

Забвенье душевных обид,

И темой для светских бесед мы обязаны ей.

Я очень люблю этот разряд посуды,

Они украшают квартиры моей экстерьер.

Смотри, как что-то летит,

В количестве больше пяти,

Над домом четыре, пробив световой барьер.

И если внезапно мой микрофон не пашет,

И пьяный басист играет немного не в такт,

Мне кажется, это она,

Намерений лучших полна,

Над нами висит, вступая в ментальный контакт.

Видел ли ты летающую тарелку,

Над крышей своей висящую, словно звезда?

Мне кажется, это не зря;

Ведь если б тарелкой был я,

Я не стал бы летать

Я не стал бы летать

Я над местом таким не стал бы летать никогда.

Я над этим говном не стал бы летать никогда

МОЙ ДРУГ МУЗЫКАНТ

Мой друг музыкант

Знает массу забавных вещей;

Мой друг музыкант

Не похож на обычных людей.

Он строит аккорд

Из того, что он видит вокруг,

И он говорит,

Что это божественный звук.

Я слышал, что он чертовски неплох,

Что когда он не пьян, он играет как бог.

И, простая душа, я гляжу не дыша,

Как вдохновенно

наполняет стакан

Мой друг музыкант…

Мой друг музыкант,

От только ждет подходящего дня,

Чтоб взять свой смычок

И сыграть что-нибудь для меня.

И весь наш мир

Засохнет тогда на корню,

А если нет,

То мир — большая свинья;

Но сегодня на редкость задумчивый день,

А вчера был дождь, играть было лень.

Наверное, завтра; да, завтра наверняка;

Во славу музыки

Сегодня начнем с коньяка…

ВАВИЛОН

В этом городе должен быть кто-то еще;

В этом городе должен быть кто-то живой.

Я знаю, что когда я увижу его, я не узнаю его в лицо,

Но я рад — в этом городе есть еще кто-то живой;

Две тысячи лет, две тысячи лет;

Мы жили так странно две тысячи лет.

Но Вавилон — это состоянье ума; понял ты, или нет,

Отчего мы жили так странно две тысячи лет?

И этот город — это Вавилон,

И мы живем — это Вавилон;

Я слышу голоса, они поют для меня,

Хотя вокруг нас — Вавилон…

ПРЕКРАСНЫЙ ДИЛЕТАНТ

Она боится огня, ты боишься стен;

Тени в углах, вино на столе.

Послушай, ты помнишь, зачем ты здесь;

Кого ты здесь ждал, кого ты здесь ждал?

Мы знаем новый танец, но у нас нет ног;

Мы шли на новый фильм, кто-то выключил ток;

Ты встретил здесь тех, кто несчастней тебя;

Того ли ты ждал, того ли ты ждал?

Я не знал, что это моя вина.

Я просто хотел быть любим,

Я просто хотел быть любим…

Она плачет по утрам, ты не можешь помочь;

За каждым новым днем — новая ночь;

Прекрасный дилетант

На пути в гастроном -

Того ли ты ждал, того ли ты ждал?

МНЕ БЫЛО БЫ ЛЕГЧЕ ПЕТЬ

Мне не нужно касанья твоей руки

И свободы твоей реки;

Мне не нужно, чтоб ты была рядом со мной,

Мы и так не так далеки.

И я знаю, что это чужая игра,

И не я расставляю сеть;

Но если бы ты могла меня слышать,

Мне было бы легче петь.

Это новые листья меняют свой цвет,

Это в новых стаканах вино.

Только время уже не властно над нами,

Мы движемся, словно в кино.

И когда бы я мог изменить расклад,

Я оставил бы все как есть,

Но если бы ты могла меня слышать,

Мне было бы легче петь.

По дощатым полам твоего эдема

Мне не бродить наяву.

Но когда твои руки в крови от роз,

Я режу свои о траву.

И ни там, ни здесь не осталось скрипок,

Не переплавленных в медь;

Но если бы ты могла меня слышать,

Мне было бы легче петь.

Так прости за то, что любя тебя

Я остался таким же, как был.

Но я до сих пор не умею прощаться

С теми, кого я любил;

И хотя я благословляю того,

Кто позволил тебе взлететь -

Если бы ты могла меня слышать,

Мне было бы легче петь…

Если бы ты могла меня слышать,

Мне было бы незачем петь.

КТО ТЫ ТЕПЕРЬ?

Я хотел бы видеть тебя,

Я хотел бы знать,

С кем ты сейчас;

Ты как вода,

Ты всегда принимаешь форму того,

С кем ты;

С кем ты сейчас,

Кто верит сегодня

Своему отраженью

В прозрачной воде твоих глаз?

Кто ты теперь,

С кем ты сейчас?

С кем ты сейчас, сестра или мать,

Или кто-то, кто ждет на земле?

Легко ли тебе, светло ли тебе,

И не скучно ли в этом тепле?

Крылат ли он?

Когда он приходит,

Снимаешь ли ты с него крылья

И ставишь за дверь?

Кто ты сейчас,

С кем ты теперь?

С кем ты сейчас, сестра или мать,

Или кто-то, кто ждет на земле?

Тепло ли тебе — а если тепло,

То не скучно ли в этом тепле?

Крылат ли он,

и кто дал мне право

Помнить тебя и вспомнить еще один раз?

Кто ты теперь;

С кем ты сейчас?

АКУСТИКА

ДЕРЖАТЬСЯ КОРНЕЙ